Шакалы пустыни

Все же есть в гомо сапиенсах малообъяснимые поведенческие странности. Вот, к примеру, китайцы. Подойдешь к ним, спросишь: сразу разрыдаются, расчувствуются, презенты суют. Давеча один с себя пуховик сбросил, всучил. Я говорю — «размер не мой». А он «твоя бери, все бери, твоя моя не обижай!». Понимаю: мучаются и раскаиваются. И поделом! Но вопрос-то не закрыт. Все-таки с какой-такой дури они этот шмондючий порох изобрели?

Л. Островитянская. Записная книжка № 46/04 (вторая половинка)

Если кто найдет половинку блокнота (переплет черного цвета с оранжевым кенгуру, внутри умные мысли) обращаться в ближайшее отделение «Почты Нельсона». Гарантируем достойное вознаграждение — льготное подключение к 4G (когда появится).

Р.S. Жечь блокнот из соображений отсталых суеверий запрещается! Кенгуру — это не мистический дарк-топтун, а толстозадая крыса с сумкой.

Объявление.

ночь с десятого на одиннадцатое фрюктидора

Случается, что и опытные шпионки ошибаются. Рокот воды, береговые откосы, искажающие удаленные звуки, вполне способны обмануть слух — грохот, принятый Катрин за пушечный выстрел, был взрывом. Первый же удар врага нанес экспедиционной дивизии непоправимый урон.

Итак, по порядку. Призыв муэдзина к закатной молитве был назначен условным знаком начала выступления сил сопротивления: мамлюкам, египтянам и воинам-арабам немногочисленных подкреплений армии Мурад-бея, успевшим подойти с востока, на этот раз удалось следовать относительно четкому плану. Естественно, ни о какой координации после начала операции не могло идти и речи, но сам порядок действий заговорщики пытались соблюсти неукоснительно.

После призывов с минаретов ждали обещанного взрыва — с ним получилась задержка по техническим причинам (точно рассчитать время срабатывания импровизированной конструкции из химического детонатора, простейшего фитиля и порохового заряда было невозможно). Таящиеся в городе группы воинов, изнемогшие в подвалах и укромных садах Сиены, не дожидаясь подрыва атаковали здание французской комендатуры и конюшни драгун. Конюшни лазутчикам удалось поджечь, караульные здесь были убиты на месте, мамлюки, засевшие на соседних крышах, обстреливали выбегающих во двор казармы драгун. С комендатурой дело пошло сложнее: двое часовых погибли на посту, но ценой своей жизни позволили коменданту и бывшим с ним французам схватиться за оружие — ворвавшиеся в дом диверсанты, переодетые в берберские джеллабы и абсолютно потерявшие свойственный мамлюкам пышный блестящий вид, были встречены выстрелами пистолетов и мушкетонов. Завязался короткий бой, не принесший атакующим решительного успеха — воины Мурад-бея откатились назад и мгновенно растворились среди темных улиц. Еще одна группа переодетых храбрецов до начала выступления не успела выйти к месту назначенной атаки и довольствовалась вырезанием дюжины солдат, попавшимся мамлюкам на улице. Роты 21-й «легкой», не подвергшиеся нападению, по тревоге строились у своих временных казарм. Часть гонцов, посланных в полевой лагерь линейных полубригад, прикрывавших город с востока, были перехвачены толпой горожан и погибли, сбитые с лошадей выстрелами охотничьих ружей, забитые саблями, копьями и палками. Но двое посыльных достигли лагеря и генерал Фриан немедля выделил силы для помощи городскому гарнизону, придав батальонам две 8-фунтовые пушки. В самой Сиене командир флотилии и капитан «Неаполя», мирно беседовавшие за бутылкой вина, немедля собрали своих офицеров и канониров, и проследовали к судам флотилии.