Шакалы

Гуров поглядывал на Нину Дмитриевну, на скулах которой проступили красные пятна, думал о том, что следовало не торопиться, уговорить женщину отдать ключ, а не подключать мужа. Откроем сейф, выясним, что у матери и дочери был общий любовник, и сыщик Гуров станет абсолютным победителем. Он был крайне недоволен собой, все наши беды от наших компромиссов. Нельзя было соглашаться изначально. Упереться. Петр дня два молчал бы, обзывая «господином полковником», но все проходит. А Бардин? У него забот хватает, да и видимся нечасто. В эту квартиру прислали бы другого, и все дела.

– О чем задумался? – спросил Горстков.

– Корю себя за слабохарактерность, – ответил сыщик. – И за прямолинейность. Человек моей профессии не может говорить то, что думает.

– Сейф откроем завтра, – хозяин взглянул на жену. – Женщины – наше счастье и беда.

– Хорошо, хорошо. – Гуров беспечно махнул рукой. – Почти наверняка ничего интересного я там не обнаружу. Я так уперся, характер выказывал, объяснял вам, уважаемые, кто с сегодняшнего дня в доме главный. Ты, Юрий Карлович, руководи в своей империи, твоя жена командует в своей вотчине, я решаю вопросы, какие сочту необходимыми. Если вас такое положение устраивает, я попытаюсь с письмом разобраться, потребуется наша помощь – расстараемся. Мои условия понятны?

– Понятны, – неохотно произнес Горстков, взглянул на жену, которая молча кивнула. – Только в данном доме хозяин уже имеется. И с характером у него все в порядке.

– А ты, уважаемый Юрий Карлович, представь, что находишься под надзором врачей. Либо выполняешь их требования, либо отказываешься. Мне без тебя больных хватает.

– За горло берешь?

– Обязательно. – Гуров кивнул.

– Если я соглашусь, можно считать, мы договорились?

– И каждая из сторон может расторгнуть договор в любой момент, не объясняя причин.

– Кабальный договорчик. – Хозяин с сомнением покачал головой.

– Подумай, проконсультируйся, тебя никто не торопит. – Гуров улыбнулся, взял со стола бутылку виски, посмотрел на свет, поставил на место.

– Прекрасно! А мне шептали, с тобой договориться невозможно.

– Наговаривают.

– Вижу. – Хозяин согласно кивнул. – Через пару дней я тебе дам ответ.

Гуров тоже кивнул, взглянул на часы:

– Ты не понял, Юрий Карлович, ты мне дашь ответ через пять минут, а через пару дней ты волен разговаривать с кем угодно.

Горстков резко встал, чуть не уронил тяжелый стул.

– Сейчас ты заявишь, что я не понимаю! – опередил сыщик хозяина. – Я не понимаю, какой ты могущественный человек, что никто и никогда не смел разговаривать с тобой в подобном тоне. Ты, уважаемый, сядь, иначе встану и уйду я.

Финансист опустился на стул, на его скулах вздулись желваки.

– Ты юрист, а в смысл слов не вникаешь. Я тебе никакого договора не предлагал, лишь спросил, мол, мои условия понятны? Они либо принимаются, либо нет, но обсуждению не подлежат. Еще я сказал, что ты можешь посоветоваться. Нина Дмитриевна рядом, а кроме нас, о данном разговоре знать никто не должен. Мальчику, что изображает охранника, скажешь, что консультировался со мной об организации охраны своего офиса. Если вам надо поговорить, я выйду на кухню.

– Круто! – Горстков вытер платком лицо, отошел к окну, раздвинул жалюзи, смотрел на темный, подсвеченный тусклыми окнами город.

Гуров улыбнулся хозяйке, даже слегка подмигнул, успокаивающе махнул рукой, мол, ничего, все образуется. Мадам вымученно улыбнулась в ответ и вздохнула.

– Значит, ты считаешь, что все очень серьезно. – Хозяин вернулся к столу. – Да выпей ты, черт побери!

– Налей.

– Ты говоришь, чтобы, кроме нас, никто ничего не знал. – Горстков выпил рюмку, утерся тыльной стороной ладони. – А твои генералы?

– Бардин до смерти боится генерала Коржанова и будет молчать. Двое остальных – мои друзья, они хранили секреты погорячее.

– Хорошо. Банкуй! С чего ты начнешь?

– Мы с Ниной Дмитриевной вернемся в квартиру Юлии, позже мы с тобой кое-что обсудим.

* * *

Хозяйка сидела на диванчике, Гуров расхаживал по мягкому паласу в гостиной и говорил:

– Со временем, Нина Дмитриевна, вы ко мне привыкнете, я не так плох, как выгляжу.

– Уверена, вы отличный человек, такого бы мне зятя, – ответила женщина, которая держалась уже менее скованно.

– Я буду говорить банальности, но такова жизнь, все оригинальное давно сказано. Когда вы раздеваетесь у врача, то чувствуете себя комфортно, нормально. Доктор не способен выслушать вас иначе. Меня интересует ваше белье, причем грязное белье, чистое мне совершенно ни к чему.

– Это ужасно!

– Отвратительно. Я четверть века копаюсь в грязном белье, крови и испражнениях, порой мне кажется, что от меня и пахнет соответствующе. Итак, в каких отношениях вы с дочерью?

– В разных, в одних вопросах мы самые родные, в некоторых совершенно не понимаем друг друга. Извечная проблема отцов и детей. Юлия – человек современный. Я выросла в бедности, а у нее папа – миллионер.

– И вам непонятно, как можно купить дорогую шубу и ни разу ее не надеть?

Нина Дмитриевна удивилась, но ничего не спросила, только резко сказала: