Шакарим

Что касается мечети в Каркаралинске, то она была построена в 1851 году после сложных переговоров Кунанбая с представителями царской администрации. Чиновники не сразу дали согласие на строительство мечети в Каркаралинске, который был в то время казачьей станицей. В годы Гражданской войны белые офицеры пытались устроить в мечети казарму для солдат, однако, по легенде, под утро солдаты спешно покинули помещение, потому что чувствовали себя неуютно, да к тому же ночью кто-то сгреб их сапоги и выстроил полукругом посреди храма. В советское время райком партии издал указ о размещении в стенах мечети библиотеки. Но из этой затеи ничего не вышло. После обретения Казахстаном суверенитета в 1991 году каркаралинская мечеть, возведенная некогда дедом Шакарима, была полностью восстановлена и вновь обрела изначальный статус сакрального дома.

Кроме общественной школы Кунанбай содержал муллу и учителя в собственной семье, постоянно заботясь о просвещении детей.

В архивных документах сохранилась запись о том, что ему удалось уговорить степняков делать прививки от оспы.

Не слишком навязчиво, но вполне настойчиво Кунанбай, верующий человек, обращал в мусульманство сородичей, не говоря уже о домочадцах. Он полагался больше на практику, нежели на какие-то теологические познания. Сведений о его теософских размышлениях нет, но совершенный им в 1873 году хадж в Мекку и покупка там гостиного дома для паломников-казахов впечатлили членов рода Тобыкты. В дальнейшем они старались беспрекословно исполнять требования Кунанбая-кажы по соблюдению этических норм шариата, под которым обычно понимается комплекс религиозных, нравственных, юридических и бытовых установок, закрепленных Кораном для верующих.

На волнах безмятежного счастья

Семейство Кунанбая было одним из самых просвещенных в казахской степи, где издревле с благоговением относились к людям, обладавшим знаниями. Старшая жена Кунанбая Кунке происходила из достаточно знатной семьи. Ее отец, бий Аганас, слыл умным и справедливым человеком. По степным понятиям, брак между Кунанбаем и Кунке был высокородным союзом, предопределенным правилами феодальной знати.

Кудайберды, сын Кунанбая и Кунке, был одаренным, как и все потомки Кунанбая. Он родился в 1829 году, свободно обучился грамоте и умению вести хозяйство. Руководил перекочевками, воплощая знания предков в движение по извечному природно-циклическому кругу. Это начиналось с весны, когда караваны шли на летние пастбища (жайляу). И жили там до самой поздней осени, пока октябрьский или ноябрьский снег не накроет юрты и не вынудит кочевья уйти до следующей весны на зимовки (кыстау) в дома, сложенные из саманного кирпича, реже — из бревен.

Кудайберды был заядлым охотником, что немаловажно для Чингистау, урочища, распадки и луга которого были полны дичью. Можно сказать, что счастье и удача сопутствовали ему. Когда Кудайберды достиг, на взгляд отца, сознательного возраста, он принял решение женить сына. На этот случай в голове дальновидного родоправителя имелось несколько вариантов. И он, отправив своего человека для сватовства, выбрал дочь честного, хотя и небогатого человека по имени Алдаберген, который сумел дать приличное по тем временам образование детям. Дочь Алдабергена Толебике знала грамоту, считалась, несмотря на молодость, искусной хозяйкой.

Так в 1843 году Кунанбай сосватал для молодого Кудайберды Толебике, будущую мать Шакарима. С юных лет она читала книги на арабском языке и книги, написанные по-тюркски. Была необыкновенно способной рукодельницей — вышивала, выкладывала на тканых изделиях и коврах казахские национальные орнаменты, кроила и шила одежду и даже изготавливала ножи, пользуясь кузнечными мехами.

Выйдя замуж за Кудайберды, Толебике оставила многие из этих занятий, кроме вышивания, шитья и изготовления орнаментов. Чтение стало занимать ее меньше, хотя две книги на арабском — сборник толкований исламского права «Гибадат исламия» и свод мусульманского закона «Мухтасар-ул-Викая» — Толебике держала при себе всю жизнь. Однако от кузнечных дел ей пришлось отказаться. Она помнила, как, провожая из отчего дома, ее предостерегали, что кузнечные пристрастия не к лицу женщине. Тем не менее Толебике успела научить ковать железные узоры одного из друзей своего мужа Кудайберды, который потом часто вспоминал, что кузнечному делу его обучила сама Толебике.

Еще одна грань одаренности этой женщины проявлялась в том, что она слагала стихи. Никто их не записывал по той же причине, по которой в степи не записывались творения множества других акынов и певцов-импровизаторов.

Кочевой народ всегда слагал стихи и песни в силу особого образного мышления, которое неудержимо овладевает людьми, обитающими на вольных просторах. Никакой тяжелый труд, отдающий конским потом и кислым запахом выделываемых шкур, не способен перебить тот романтический дух свободы и воли, что необратимым образом рождается на просторах степи, ограниченной лишь небом.