Шах фон Вутенов

Железо надо ковать, пока оно горячо. Госпожа фон Карайон попросила Шаха, уже собиравшегося откланяться, присесть еще на минутку, чтобы совместно принять кое-какие решения. Всего несколько слов. Разумеется, немало времени было упущено, его нужно наверстать. Ее долголетняя дружба со старым консисторским советником Боке - он венчал ее и крестил Виктуар - предоставляет для того наилучшие возможности. Невелика беда, если вместо традиционного трехкратного оглашения они ограничатся однократным; это будет сделано в ближайшее воскресенье, а в пятницу на следующей неделе - пятница хоть и считается несчастливым днем, но в ее жизни всегда бывало наоборот - состоится свадьба. Лучше всего - у них в доме, так как она терпеть не может свадеб в гостиницах или ресторациях. Что будет дальше - зависит от молодых супругов; ей, конечно, интересно, возьмет верх Венеция над Вутеновом или Вутенов над Венецией. Лагуны есть и там и тут, и она надеется только, что мостик в камышах, где стоит гондола, не станет называться «мостом вздохов».

Еще несколько минут светской болтовни, и Шах удалился.

В воскресенье, как и было договорено, воспоследовало соглашение, и неумолимо придвинулась пятница - день свадьбы. Дом Карайонов был в волнении, больше всех волновалась тетушка Маргарита, являвшаяся теперь ежедневно, причем ее наивное счастье уравновешивало все смешные неловкости, обычно связанные с ее приходом. Вечером приехал Шах. Он был веселее и мягче, чем всегда, но столь старательно, сколь, к счастью, и незаметно, обходил все разговоры о свадьбе и о приготовлениях к ней. Когда его спрашивали, считает ли он что-либо желательным или нет, он поспешно отвечал: «Прошу вас, поступайте, как считаете нужным»; ему известен такт и превосходный вкус обеих дам, и он уверен, что и без его советов все будет .сделано наилучшим образом, а если что-то и останется для него таинственным и непонятным, он будет только рад, ибо с детства любит неожиданности. .

Под разными предлогами он уклонялся от участия в проектах и замыслах, связанных с «торжественным днем», как выражалась тетушка Маргарита, но тем охотнее передал разговор на свадебное путешествие. Ибо Венеция, несмотря на деликатные уговоры госпожи фон Карайон, все же взяла верх над Вутеновом, и Шах, когда речь зашила о ней, с несвойственной ему горячностью строил всевозможные планы и рисовал заманчивые картины, их ожидавшие. Он хотел посетить еще и Сицилию, проплыв мимo островов Сирен, «свободным или привязанным к мачте - это уж будет зависеть от Виктуар и ее веры меня». Далее они собирались побывать на Мальте. Не из-за самого острова, о нет. Но потому, что по дороге туда имеется место, где таинственная черная часть света в зыбких образах или лишь в отражениях предстает перед глазами рожденного, в снегах и туманах гиперборея. В этом месте обитает вечно меняющаяся фея, немая сирена, волшебством своих красок еще коварнее завлекающая человека, чем сирена поющая. То и дело сменяются образы и сцены ее laterna magica[77]: если только что усталый караван плелся по желтым пескам, то теперь перед ними вдруг возникают зеленые оазисы, где под тенистыми пальмами сидит толпа мужчин; все они, опустив головы, курят трубки, а черные и бронзовокожие девушки, расплетя косы, подоткнув юбки, как для танца, поднимают вверх бубны, бьют в тамбурин. И кажется, что все они хохочут. А потом воцаряется тишина, и всей картины как не бывало. Вот это-то отражение таинственной дали и станет их целью!

Виктуар ликовала, увлеченная живостью его описании.

Но вдруг все стало жутким и сумрачным вокруг нее, и какой-то голос в ее душе произнес: фата-моргана.

Глава девятнадцатая СВАДЬБА

После венчания, уже в четвертом часу, приглашенные на свадьбу собрались в парадной столовой с окнами, выходившими во двор, в комнате, обычно считавшейся просто неудобным придатком дома, и сегодня, после долгих лет, использовавшейся впервые. Госпожа фон Карайон сочла это желательным, хотя число гостей было невелико. Старый консисторский советник Боке позволил уговорить себя и теперь сидел за столом напротив жениха и невесты; из гостей, кроме тетушки и нескольких старых друзей, бывавших еще в доме генерального откупщика налогов, в первую очередь следует назвать Ноштица, Альвенслебена и Зандера. На приглашении этих троих Шах, несмотря на полное безразличие к составлявшемуся списку гостей, настаивал весьма энергично, ибо за это время ему сделалось известно их тактичное отношение к истории с карикатурами,- отношение, которое он тем более оценил, что никак его не ожидал. Бюлова, давнего противника Шаха, не было в Берлине, впрочем, он вряд ли попал бы в число приглашенных, даже если бы никуда и не уезжал.