Шах и мат

Даже Гарри Стоун, который мечется по палубе, сгорая от желания проинтервьюировать кого-нибудь из этих таинственных пассажиров, ничего не может узнать. Отправлять же радио в редакцию Нью-Йоркской газеты бессмысленно: все равно они их не получат.

На яхте «Акула» воцаряется нечто, похожее на отчаяние. Хорлэй, стиснув зубы, ждет наконец прибытия в Европу; там он мечтает расправиться с неизвестными пассажирами. Он мечтает о том, как они будут сходить на берег под присмотром сыщиков. А после того, как сойдет команда, «Акула» будет взорвана на воздух вместе с неизвестными пассажирами. И глаза Акулы Хорлэя зажигаются огоньком мстительного наслаждения.

Он, миллиардер Хорлэй, Акула Хорлэй, покажет этим фокусникам, как вмешиваться в дела Хорлэя и прочих…

И кулаки Хорлэя сжимаются: он залпом выпивает стакан водки.

Наступает вечер: вся «Акула» погружена в темноту, электричество не действует, радио не действует. Боцман мрачно ходит по палубе: с утра он ни разу не промочил горла, а это ввергает его в мрачное отчаяние.

В этот момент в темноте он видит чью-то фигуру, скользнувшую вдоль борта. Он бросается за нею и хватает неизвестного человека за шиворот.

– Поймал, – диким голосом кричит боцман.

Сбежавшиеся матросы видят боцмана, держащего в руках кусок синей рубахи, обыкновенной рабочей рубахи. Больше поблизости никого нет. Боцман близок к сумасшествию.

– Он был здесь, я его держал! – хрипит боцман.

– Брось, старина, – говорит матрос Уильстон. – Ты, кажется, начинаешь болеть белой горячкой?

– А это, тысячи чертей?

И боцман размахивает куском синей рубахи. Его допрашивает Грэффи. Боцман с отчаянием говорит:

– Я его держал, я его держал, но он вырвался…

Через час такой же случай повторяется с другим матросом. Прогуливаясь по палубе, он замечает чью-то тень, бросается за нею, хватает какого-то человека, получает сильный удар по голове, падает на палубу. Когда он поднимается – никого нет.

На судне начинает нарастать панический ужас. Матросы шепчутся друг с другом, капитан Сток, проходя, слышит:

– Мы не желаем гибнуть из-за Акулы Хорлэя…

С этого момента капитан Сток начинает носить с собой повсюду револьвер, большой кольт. То же самое делают сыщики. А к утру на палубе находят двух сыщиков мертвыми. На них нет ран, очевидно, они убиты не холодным и не огнестрельным оружием. На груди у каждого записка: «Прислужникам преступника Хорлэя, лакеям капитала – по заслугам».

У матросов лица, явно выражающие отчаяние и ужас. Только двое из них сравнительно спокойны: Уильстон и еще один, по национальности ирландец. Это наводит Грэффи, сыщика, на некоторые подозрения, и их арестовывают. После краткого допроса их запирают в отдельную каюту. На часах стоят два лучших сыщика. Среди ночи один из них слышит легкий шорох, затем его оглушает что-то необъяснимое.

Утром их обоих находят в бессознательном состоянии возле пустой каюты. Уильстон и второй матрос исчезли.

Капитан и Гарри Стоун осматривают сыщиков, которых приводят в чувство.

– Поразительно, – говорит капитан, – по-моему, это действие тока. Они оба парализованы.

Среди матросов начинается брожение. Двое выборных являются к капитану Стоку и заявляют, что они требуют немедленно ссадить Акулу Хорлэя с яхты: они не хотят из-за него гибнуть.

– Молчать! – говорит капитан.

После непродолжительной беседы он стреляет, и один из матросов падает. Временно бунт ликвидирован.

В это время боцман замечает на горизонте темную линию и кричит:

– За бакбортом земля!

– Это Европа. – Хорлэй поднимается на палубу и устремляет мрачный взгляд вдаль: «Еще несколько часов…» – думает он…

Глава 15. Гибель яхты «Акула»

«Акула» останавливается в пяти милях от порта. Через час прибывает моторный катер с властями, а через три часа вся Европа и Америка взволнованы неожиданным капризом миллиардера, золотого короля Хорлэя: мистер Хорлэй намерен взорвать яхту со всем находящимся на ней. За всеми, отбывающими с яхты на берег, установлен тщательный надзор.

Европейские хроникеры с благоговением взирают на короля американских репортеров Гарри Стоуна. Гарри Стоун стоит на пристани, окруженный толпой европейских коллег: он успел проинтервьюировать пятьдесят человек, среди них самых ловких репортеров Европы.

Одна буржуазная газета высказывает мысль: не следует ли в странном поступке миллиардера Хорлэя увидеть глубокую мысль: вступив на берег Европы, мистер Хорлэй хочет взорвать свою яхту, на которой он прибыл в Европу. Другими словами, он хочет сказать: назад пути нет. Америка должна принять участие в делах Европы.

После этой догадки передовые десяти самых влиятельных газет Европы в том числе «Таймс» и «Фигаро» озаглавлены:

«Корабли сожжены!»

Франк начинает стремительно подниматься вверх. Пуанкаре заявляет в палате депутатов, что решительный образ действий американского капитала оздоровит европейскую атмосферу, в Латвии начинают продавать дороже доллары, польская марка и та начинает выказывать поползновения к подъему.