Шах и мат

Но в реальности все складывается иначе.

Думаю, в этом виноват чек, спрятанный во внутреннем кармане моей просторной сумки. Я просыпаюсь в шесть тридцать и сразу захожу на chessworld.com, изучая информацию о каждой партии Мальте Коха.

Их много, и он чертовски хороший шахматист.

Не без слабостей, конечно, которые нельзя было бы обернуть в свою пользу. В полукоматозном состоянии – с засушками в глазах – я ищу ошибки в его игре.

О, и еще: у меня новый главный враг. «Мне больше нравится, когда женщины знают свое место и участвуют только в женских турнирах». Теперь цель моей жизни – повторить ему те же слова после того, как поставлю шах и мат его бесполезному, жирному королю.

– Пожа-а-алуйста, отвези нас в школу! – клянчит Дарси и из мести пукает в мою сторону – это ее новый любимый утренний ритуал.

В машине она трещит так, что уши вянут: самцы морских коньков вынашивают потомство, медузы бессмертны, у свиней оргазм длится полчаса (заметка на будущее: установить на гаджетах родительский контроль). Сабрина сидит тихо, в ушах – наушники, голова склонена над экраном телефона. Я пытаюсь вспомнить, говорила ли она что-нибудь после пробуждения. Потом пытаюсь вспомнить, когда мы с ней вообще разговаривали в последний раз.

М-м-м.

– Эй, – говорю я, припарковавшись, – ты заканчиваешь на час раньше Дарси, верно?

– Ага, – тон оборонительный.

– Тогда я заберу тебя.

– Зачем? – тон оборонительный и подозрительный.

– Можем вместе чем-нибудь заняться.

– Чем, например? – она все еще защищается, но к прежней интонации примешивается что-то еще. Надежда. А еще немного радости. – Можем зайти в кафе на углу и купить кофе.

– Хорошо. Только без кофеина, – добавляю я.

Она хмурится:

– Это почему?

– Тебе еще рано.

Сабрина хмурится сильнее. Я теряю ее.

– Могу помочь с домашкой, – предлагаю я, пытаясь оживить энтузиазм.

– Я постоянно пью кофе. А с домашкой мне давно никто не помогает. Если не заметила, мне больше не девять, Мэл, – она закатывает глаза, и я понимаю, что потеряла ее окончательно. – Я погуляю у школы с другими девчонками с дерби, чтобы мама не заезжала два раза.

Сабрина выскальзывает из машины не попрощавшись, а я киплю из-за произошедшего всю дорогу до кредитного союза.

Я бы с удовольствием поместила деньги на семейный счет, но не могу придумать ни единого оправдания, которое не упоминало бы шахматы: «Мама, я выиграла в лотерею. Я разогревала овсянку Дарси в микроволновке слишком долго, и она превратилась в бриллиант. Я тайком пишу эротические рассказы о фурри».

Ага. Ни за что.

Я оплачиваю просроченные счета, кладу остаток на свой счет и отправляюсь по делам, которыми обычно занимается мама. И повсюду – в очереди в супермаркете, в центре переработки отходов, пока жду, когда мама закончит работать, чтобы пообедать с ней, – каждый раз, когда мне удается урвать десять свободных минут, я провожу их в телефоне за изучением партий Коха.

Мне не следует этого делать. Границы и все в таком духе. Шахматы – это просто работа, а сегодня у меня выходной. Я обещала себе.

«Ничего страшного, – возражает внутренний голос. – Ты думаешь о призовых деньгах. Ты не влюбляешься в шахматы заново. Сейчас ты думаешь головой».

Да. Именно. Точно.

В середине дня я забираю сестер и насильно погружаюсь в киновселенную седьмого класса, которая захватывает похлеще бразильского сериала.

– …И Джимми такой: «Меня тошнит от жвачно-розового». А Тина такая: «Моя кофта жвачно-розовая». А Джимми такой: «Нет, у тебя приятный розовый». А Тина нашла в гугле, как выглядит жвачно-розовый, и ее кофта была точно такого же цвета. И Джимми такой: «Что ты хочешь от меня услышать?» И Тина такая: «Просто признай, что тебе не нравится моя кофта».

– И что сказал Джимми? – спрашиваю я, въезжая на подъездную дорожку нашего дома, полностью увлеченная школьной драмой.

– А он такой весь типа…

– На крыльце какой-то парень, – перебивает меня Сабрина.

– Скорее всего, почтальон, – рассеянно говорю я. – Так что сделал Джимми?

– Это не почтальон, – замечает Сабрина. – Если бы.

Я перевожу взгляд туда, куда она показывает. И молниеносно вжимаюсь в сиденье:

– Дерьмо.

– А тебе можно говорить «дерьмо» в нашем присутствии? – спрашивает Дарси.

– Ага… Что же случилось с Мэл, которая вела себя по педагогическому пособию?

Быть не может. Его здесь нет. Не может быть. У меня галлюцинация. Параноидальный бред. Именно. Из-за химикатов в «Твиззлерс». Все из-за ядовитых красителей.

– …Мэл. Мэл?

– Что с ней не так?

– Может, инсульт? Она уже в возрасте.

– Звони 911!

– Уже.

– Нет… Сабрина, не звони в 911. Я в порядке. Просто подумала, что увидела… – Вновь бросаю взгляд на крыльцо. Он все еще там.

Нолан.

Сойер.

На.

Моем.

Крыльце.

Ладно. Это или Сойер собственной персоной, или инопланетянин в его обличье. Я бы предпочла последний вариант.

– Ты его знаешь? – интересуется Сабрина.

– Выглядит так, будто знает, – говорит Дарси. – Это один из твоих секс-дружков?

– Может, он ее преследует, – предполагает Сабрина.

– Мэл, у тебя есть преследователь?

Сабрина фыркает: