Шах и мат

С момента исчезновения отряда разведчиков прошло чуть больше месяца, и время стремительно неслось вперед, разбивая надежды на спасение хотя бы кого-то из пропавших бойцов. А Кривошеев пока смог лишь выделить десять офицеров, которые могли знать о выходе отряда и сдать информацию афганским моджахедам. Но кто из них был предателем, он по-прежнему не знал.

Результат, мягко говоря, не ахти, если учесть, что на кону стояли жизни людей.

На улицу вышел начальник продовольственного склада и, будучи не совсем трезвым, с трудом опустился на стоявшую у палатки скамейку, устроившись рядом с Кривошеевым.

Капитан что-то начал рассказывать Кривошееву, фамильярно хлопнув его по плечу, на что тот не обратил внимания, так же как и на сам рассказ, сдобренный резким алкогольным запахом от выпитой самогонки.

Начальник продсклада закурил.

Кривошеев поморщился: не переносил табачного дыма, но промолчал.

Начальник продсклада ушел минут через десять и в воцарившейся тишине Кривошеев снова задумался, но, как оказалось, ненадолго. Его размышления прервал неожиданно появившийся Киреев Рустам.

— О чем задумался, дорогой?

Рустам нравился капитану: честный, открытый, не переносящий лжи и лукавства. И с ним всегда приятно поговорить как о службе, так и о жизни, о женщинах.

— Позволишь присесть? — спросил он у Кривошеева.

— Конечно, Рустам. — Константин рукой указал на скамейку.

— Я не знаю, чем обеспокоены твои разум и сердце, — словно восточный мудрец произнес он, — однако вижу, что это вызывает у тебя печаль и тревогу.

— Ты проницателен, — сухо ответил Кривошеев. — Только не так все красиво в действительности, как на словах.

Киреев понимающе кивнул:

— Обрати взор внутрь себя и найдешь ответ.

— Восточная мудрость? — съязвил Кривошеев.

— Нет, — ответил Киреев, вставая со скамейки. — Ницше.

— Эй! — окликнул Рустама Кривошеев. — Сколько мне еще до дороги в Рай?

— Ты близок, капитан, — не оборачиваясь, ответил Киреев. — Сам не осознаешь насколько.

Глава: 1982 год (часть II)

ПВД 180-й мотострелковой роты, незадолго до спецоперации

Командир отдельного разведывательно-диверсионного отряда ГРУ ГШ МО СССР старший сержант Михаил Архангельский, сидя на импровизированной трибуне, наблюдал со стороны за дракой двух сцепившихся на спортивной площадке солдат, один из которых был бойцом его подразделения. Он всегда считал, что вмешиваться в разгоревшийся между двумя мужчинами конфликт, который привел к выяснению отношений при помощи силы, ни в коем случае нельзя. Все должно силой и закончиться, где непременно будет победитель и проигравший. А если расцепить, то это лишь усугубит положение и приведет к куда более плачевным последствиям, например к мести.

Вот Архангельский и не вмешивался, ожидая, кто выйдет победителем.

— Что тут, Ара? — подсел к Архангельскому его заместитель.

— Да Рысь сцепился с кем-то из мотострелков, — безразлично ответил Архангельский.

— Снова Рысь, — недовольно пробормотал в ответ заместитель. — Не пробовал расцепить?

Архангельский помотал головой:

— Мне в свое время батя сказал, что дерущихся разнимать ни в коем случае нельзя.

В это время вокруг сцепившихся сомкнулся круг из солдат, находившихся в это время на спортивной площадке. Они с азартом стали скандировать имена дерущихся.

— Это может плохо закончиться, — указывая на толпу, заметил замком отряда.

— Мы разведчики, Лис, — махнул рукой в сторону дерущихся Архангельский, поднимаясь с импровизированной трибуны, — что может быть еще хуже этого?

Замком отряда никогда не понимал командира Архангельского. При всей нелюбви к разведывательно-диверсионным подразделениям он не только не стремился покинуть отряд, но и каждый раз рвался на очередное задание, которые порой бывали весьма опасными, и казалось, что место им скорее на страницах романа, чем в реальной жизни.

— Ты пессимист, Ара, — бросил Лис в спину командиру, удалявшемуся неспешной походкой в сторону штаба.

— Как все закончится, — не оборачиваясь сказал Архангельский, — Рысь отправишь на чистку оружия. А если проиграет, то плюс три наряда вне очереди по кухне.

Как-то после очередного задания, разобрав оружие и приведя в порядок обмундирование, Лис спросил Ару, почему он при всей откровенной нелюбви к разведке, продолжает служить. Архангельский ответил не сразу, призадумался. Но ответ Лис запомнил: «Ты не прав, я не не люблю разведку. Я ее просто ненавижу».

А вот почему, он так и не сказал.

Ломая голову над этим парадоксом Архангельского, Лис провел много бессонных ночей, но так и не нашел причину и засомневался, что вообще когда-нибудь сможет найти.

Толкнув хлипкую дверь штаба 180-й мотострелковой роты, Архангельский неспешным шагом направился к узлу шифрованной радиосвязи.

— Товарищ сержант! — властно окликнул кто-то Архангельского.

Он обернулся. Перед ним стоял одетый в чистую свежевыглаженную форму начальник комендатуры пункта временной дислокации майор Максимов.