Шах-наме

После того еще пора прошла —
И роза плод прекрасный принесла.

Шапуру пери сына породила,

Как будто солнцем землю озарила.

Казалось, воплотились в нем — Бахман

И сам великий всадник Руинтан.

Хормузом — в чаянье добра и славы —

Нарек его родитель величавый.

Увидел он, когда прошло семь лет,—

Хормузу равных не было и нет.

Родители его от всех скрывали,

Играть с детьми другими не пускали.

Раз Ардашир, заботами томим,

Собрался в степь; Шапур поехал с ним.

Хормуз — ему наскучило ученье —

Тайком от старших вышел из селенья

В степь, где охоте предавался шах.

Лук у Хормуза, две стрелы в руках.

Пристал он тут же к сельским мальчуганам,

Что мяч гоняли по полю чоуганом.

И вот после охоты Бабакан

На деревенский прискакал майдан.

Был рядом с шахом муж преклонных лет,

Мудрец и над мобедами мобед.

И вдруг ременный мяч, клюкой отбитый,

Упал коню владыки под копыта.

Притихли дети в страхе пред царем.

Никто не устремился за мячом.

И лишь Хормуз, росток владыки мира,

Один не убоялся Ардашира.

У ног царя успел он мяч поднять,

Погнал его своей клюкою вспять,

К игре с веселым криком устремился.

Шах Ардашир невольно изумился.

«О муж! — сказал мобеду Бабакан,—

Узнай, чей родом этот мальчуган?»

Тот спрашивал. Склоняясь пред мобедом.

Мужи в ответ: «Он никому не ведом».

Взял мальчика мобед и на руках

Принес туда, где ждал державный шах.

И царь спросил: «Дитя, чьего ты рода?

Видна в тебе высокая порода».

Хормуз в ответ: «Не следует скрывать,

Кто я и кто мои отец и мать.

Отец мой — сын твой славный, внук Бабака,

Шапур-царевич, мать же — дочь Михрака».

Царь был таким ответом поражен.

Сперва невольно рассмеялся он,

Задумался. Потом позвал Шапура.

Расспрашивать он строго стал Шапура.

Тот устрашился дела своего,

И побледнел невольно лик его.

А государь великий рассмеялся,

Сказал: «Неужто ты меня боялся?

Нам нужен сын от матери любой,

Сын царственный, что порожден тобой!»

Шапур в ответ: «О шах благословенный!

Бессмертен будь, как солнце над вселенной!

Он — сын мой, а зовут его Хормуз.

Я ведал, что запретен мой союз.

За своего ребенка полон страха,

Его я укрывал от взоров шаха.

Михрака дочерью, моей женой,

Рожденный отпрыск, несомненно, мой!»

О том колодце, о бадье тяжелой

Он рассказал отцу с душой веселой.

Смеялся, сына слушая, отец,

Потом пошел со всеми во дворец;

Нес на руках он внука дорогого

К подножию престола золотого,

На трон с собою рядом усадил,

Чело его короной осенил;

Сокровищницы отворил он недра,

Сначала внука одарил он щедро

И, несказанной радостью объят,

Со всею свитой вышел из палат;

Казну без сожаленья расточил он,

Всех бедняков, в тот день обогатил он.

Велел, чтоб от зари и до зари

Зардуштовы сияли алтари.

А вечером в садах своих владыка

На радостях устроил пир великий.

И витязям Ирана молвил он:

«Кто разумом высоким наделен,

Пусть верит вещих мудрецов прозреньям

И пусть не спорит с предопределеньем.

Предрек индийский Кейд когда-то мне,

Что мира не видать моей стране,

Что счастья не видать царю Ирана,

Ни войск, ни фарра, ни венца, ни сана.

Пока Михрака и Сасана род

Единого плода не принесет.

И восемь лет счастливых миновало,

И все по-нашему вершиться стало.

С тех пор, как был зачат Хормуз, мой внук,

Благоволит ко мне небесный круг.

Семь поясов земных мне покорились,

И дивно замыслы мои свершились!»

В тот вечер шаханшахом всей земли

Мобеды Ардашира нарекли.