Шах нефтяному королю

Протасов, который при этой новости даже в лице переменился, вышел покурить на балкон, да так там и остался. Тамара решила пока его не тревожить. Пусть успокоится, все хорошенько переварит, а уж потом они обсудят щекотливую ситуацию, в какой оказались. Если, конечно, после случившегося у них будет обоюдное желание продолжить их так хорошо начавшийся и казавшийся еще недавно безоблачным роман.

Хотя в доме, прогретом за день, было тепло, Тамару бил озноб. Мелкая нервная дрожь пронизывала ее всю от макушки до пальцев на ногах. Опять в душе у нее возникло это страшное чувство одиночества, которое обострилось после трагической гибели отца…

Сказать про Руслана Хорхоева, что он чеченец, или, если брать шире – пользуясь общеизвестной имперской терминологией – «инородец»… Это значит ничего о нем не сказать. Скорее уж здесь годится определение на английском – FOREING BODY. Чужие по крови воспринимали его как инородца, а свои, чеченцы, включая многих его родственников, какинородноетело.

Но захочет ли Протасов разбираться в этих отнюдь не лингвистических тонкостях? …Тамара вернулась на кухню, где установлен телефонный аппарат.

Ахмад, правда, предупреждал, чтобы она никому отсюда не звонила. Кроме самого Бадуева, естественно. А-а, плевать…

Тот номер, который она сейчас пыталась набрать, Тамара узнала от отца.

Его знают только члены Семьи. Она уже набирала как-то этот номер. Из Саутгемптона звонила раза два или три… Сразу после того, как Ахмад сообщил ей о гибели отца в южносибирской тайге… Ей отвечал мужской голос, говоривший на чеченском языке. У Тамары каждый раз перехватывало горло, и она, не в силах произнести хоть слово, тут же давала отбой.

Ждать пришлось недолго. Ей ответили. Произнесли какую-то фразу по-чеченски, смысл которой она не разобрала. Немудрено, что с ней пытаются говорить по-чеченски: по этому номеру могут звонить только чеченцы, и только члены рода Хорхоевых.

Она стояла босыми ногами на теплом деревянном полу, ее била нервная дрожь, а в телефонной трубке воцарилась тишина.

– Тамара, это ты? – наконец прозвучало в трубке. – С тобой все в порядке? Девочка моя, где ты находишься? Не молчи…

В мужском голосе, доносившемся из трубки, ощущалась и бездна прожитых лет, и нотки беспокойства, и еще что-то, чему трудно сразу найти название.

Всхлипнув, она положила трубку на место.

Нет… Не сейчас. Она очень боится Ильдаса. И еще она не знает, как отнесется к ее появлению старик Искирхан, родитель ее отца Руслана Хорхоева.

Глава 7

Искирхан Хорхоев, сохраняя задумчивый вид, положил трубку сотового телефона на стол. В просторном помещении библиотеки, на стеллажах и в застекленных шкафах, хранилось чуть более двух тысяч томов книг, а также несколько сотен компьютерных дисков с информацией научного и прикладного характера. Книги здесь были преимущественно технического склада, по нефтедобыче, нефтехимии и смежным отраслям. Но имелось также немало книг, изданных на чеченском и других горских языках.

Это была уже третья по счету библиотека, которую он собирал. Книги из первого собрания пропали в сорок восьмом году, вместе с большей частью нажитого к тому времени имущества. Несколько тысяч томов специальной литературы, которые он собирал более тридцати лет, были им подарены в восьмидесятых годах грозненскому Институту нефтегаза для пополнения научного и учебного фонда. Эти книги, вместе со всем библиотечным фондом, как и основное здание института, были уничтожены войной еще в конце декабря 1994 года.

Но он, несмотря ни на что, продолжал собирать книжный фонд. Он надеялся, что война когда-нибудь закончится. Тогда он, или же Абдулла, если его к тому времени не будет в живых, передаст эти полезные книги тем, кто захочет учить людей не войне, руководствуясь корыстью или всесжигающей ненавистью, а мирному ремеслу.

Телефонный звонок раздался в тот момент, когда он и Абдулла, уединившись в библиотеке, обсуждали один крайне важный вопрос.

– Вы полагаете, Учитель, это звонила Тамара?

Хорхоев, сидевший в кресле, утвердительно кивнул.

– Позвольте я возьму ваш сотовый… Я запишу номер, если он зафиксирован, и попытаюсь установить, откуда звонили.

Неожиданно для Абдуллы Хан отрицательно покачал головой.

– Дочь моего сына Руслана, – сказал он – должна сама для себя определить, хочет она меня видеть или нет.

– Ну что ж, мудрое решение, – кивнул его помощник. – Этот звонок прервал наш разговор. Мы говорили о том, Учитель, что следует отправить во Францию одному человеку «черную метку».

– Да, причем немедленно, – кивнул старик. – Потому что время не терпит…

– Разбирая архив Руслана, я нашел там много полезной информации. Он собирал досье на Бориса почти двадцать лет.

– Борис не сильно опасается компромата, – глухо сказал Хан. – Бестия не боится ни газет, ни телевидения, ни даже того, что могут всплыть документы о его прошлых аферах.