Шах. Женщина бандита

Так и не найдя, чем убрать, начала собирать осколки руками. Нурлан присел рядом, забрал из моих рук остатки несчастной тарелки и бросил их в корзину.

— Не нервничай так.

— Я не могу, — замотала головой, глотая рвущиеся наружу слёзы. — Мне тяжело. Я чувствую себя здесь… Плохо. Он то злится, то спокоен, то снова отчего-то бесится. А я не знаю, как себя с ним вести.

Нурлан взял меня за подбородок, приподнял лицо.

— Слушай меня, и всё будет хорошо. Если бы ты послушала меня ещё вчера, то сегодня все мы были бы в отличном настроении. Что у вас пошло не так? Ты была с ним? — То есть… Он спрашивает, спала ли я с ним?

— Я…

— У вас всё было? — переспросил более настойчиво, и я кивнула. — И? Что пошло не так?

— Я заговорила о деньгах, и он разозлился. Ещё подарок… Он подарил мне подарок, но я не хотела его принимать, и он снова разозлился. В общем, я не знаю, по какой причине он разозлился.

Мужчина вздохнул, поднялся.

— Ну что ж ты… Так! Чтобы больше никаких разговоров о деньгах, ясно? Всё рабочие вопросы мне задавай. Он сказал мне перечислить десять штук тебе на карту. Завтра утром деньги будут у тебя. Но в следующий раз говори мне. Поняла?

Я радостно закивала, смахивая слёзы. Десять тысяч! Я смогу заплатить бандитам! Пусть это лишь часть той суммы, что мне предстоит выплатить, но уже хоть что-то. Теперь изверги не навредят нам с Сеней.

Нурлан подал мне руку, помог подняться с пола.

— И никаких слёз. Чтобы Бес тебя в таком состоянии не видел.

— Да… Я всё поняла. Спасибо, — улыбнулась ему, поправила волосы, а Нурлан склонил голову набок, разглядывая меня.

— А что он тебе подарил?

— Какое-то украшение.

— Какое-то?

— Я не открывала коробку.

— Тебе разве не нравятся украшения?

Пожала плечами. Конечно, нравятся. Какой женщине не нравятся драгоценности? И я обязательно порадовалась бы, если бы такой подарок мне сделал Сеня. Но дары Шахбулатова — это совсем другое.

— Ладно. Слушай меня. Вечером приоденешься, нацепишь улыбку и то украшение, и отнесёшь ему ужин. Он обычно по вечерам сидит в кабинете. Там, где вы вчера были. — Почувствовала, что краснею. Я до сих пор чувствую его между ног… — И сделаешь всё красиво. Будешь хорошей, послушной девочкой. Никаких лишних разговоров. Он должен наслаждаться твоим обществом, а не беситься. Отсоси ему, в конце концов, мне что ли женщину учить, как доставить мужчине удовольствие? — Кисло улыбнулась, опуская взгляд вниз. Мне бы кто выдал пособие, как вести себя с Шахом. Уж больно сложный человек. — У тебя там что-то горит, — кивнул в сторону плиты, и я, ахнув, бросилась к духовке.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

* * *

Посуда на тележке подпрыгивает и дребезжит, а я трясусь, словно в лихорадке. Да что там… Так меня не колотило, даже когда гриппом болела.

Бросаю взгляд на своё отражение в блестящей крышке блюда и стучусь в дверь.

— Да! — слышу сразу же, будто он ждал меня.

Прохожу внутрь, заталкиваю проклятую тележку. Ставлю её у того самого дивана, и по телу от воспоминаний о вчерашнем вечере проходит судорога.

— Добрый вечер, Беслан. — И что мне сейчас делать? Смотреть на него, как было приказано утром, или нет? — Ужин готов.

— Я хочу видеть твои глаза, — бросает строго, но негромко.

Отрываю взгляд от пола, что даётся мне очень непросто. Смотрю и, не выдержав тяжести его взгляда, спускаюсь ниже, к татуированной шее. И ещё ниже… к груди. Рубашка на нём полностью расстёгнута, что позволяет разглядеть его грудь, увитую такими же, как и на шее, тёмными наколками. Я вчера была так взволнована, что даже не обратила внимания, что его шею обвивает змея, а на широкой груди, подёрнутой тёмными волосами, распустила свои крылья страшная птица, похожая на орла, только вся в огне. Её ястребиный взгляд смотрит мне прямо в душу, и я резким выдохом выталкиваю из себя воздух.

Тем временем он откладывает на стол свои бумаги и приближается ко мне. Уже совсем рядом, даже улавливаю его запах.

— Ты боишься меня?

— Что? — заставляю себя взглянуть ему в глаза.

— Ты меня боишься, — уже не спрашивает, утверждает. Протягивает руку и кладёт её мне на плечо, большим пальцем поглаживает ключицу. — Красивая. Даже слишком красивая для такого урода, да? — поддевает бретельки и без того откровенного платья, спускает их вниз. — Посмотрим, что ты приготовила мне на ужин. — Кажется мне, он не о еде сейчас…

Платье падает на пол, и я остаюсь в чулках и чёрных стрингах. Не выдержав напряжения, обхватываю себя за плечи руками. Ожидаю, что он скажет убрать руки, но слышу лишь прерывистое дыхание. Он возбуждён. Так быстро?

Самое удивительное, что я тоже чувствую, как внизу, между складочек становится влажно. Этот мужчина странный. И я рядом с ним странная. Будто какая-то химия между нами возникает. Видно, Сеня правильно меня нимфоманкой называл. Мне хоть какой мужик…

От подобной мысли становится неприятно. Что, если всё и вправду так? Я продажная озабоченная девка, а долг — лишь предлог?

Знаю только одно… Я запуталась.

— Тата.

Так, соберись немедленно. Ты же репетировала. Давай!