Шахманов

— Дэнни, Дэнни. — качает она головой и укоризненно смотрит на мужчину. — Где твои манеры и гостеприимство?

Шахманов только хмыкает, продолжая сидеть мрачнее тучи. Какой то сюрреализм, картина маслом. Похмелье снова напоминает о себе, играя соло на барабанах в моей голове.

Беру со стола стакан с водой и пью, усердно делая вид что сейчас с радостью не осушила бы весь графин.

После завтрака мне сообщают, что мы поедем ко мне домой забрать необходимые вещи. Это последний шанс поговорить с отцом, воззвать к его здравому смыслу. Мое вчерашнее платье безнадежно испорчено, поэтому в машину я села во все той же черной футболке, босоножках и с гордо поднятой головой. Откинула волосы за плечи и непринужденно закинула ногу на ногу, под пристальным взглядом серых глаз.

— Ничего не забыла? — спрашивает как бы невзначай, но голос какой то не очень добрый.

— Мм? — не совсем понимаю вопроса, потому опускаю спинку кресла и ложусь на сиденье. Таблетки уняли головную боль, но все же состояние оставляет желать лучшего. Так хоть подремлю по дороге.

Шахманов резко наклоняется ко мне, хватает руку и грозно нависает сверху, практически не оставляя расстояния между нашими лицами. Я замираю, как загнанный в угол зверёк, и не решаюсь пошевелиться. Сердце бьется часто часто и будто бы во всем теле одновременно, во рту снова пересохло. Чертово похмелье. Не знаю сколько длится эта борьба взглядов, несколько секунд или несколько минут, но лишь когда он возвращается на свое место я чувствую, что могу дышать.

— Никогда не снимай его. — отрезает мужчина и выжимает педаль газа в пол так сильно, что меня вжимает в сиденье.

Только через какое то время в пути, блуждая в мыслях под унылую песню по радио, я замечаю появившееся на моем пальце помолвочное кольцо. Он из за него такой с самого утра?

— Вот же псих.

— Что?

— Ничего, тебе послышалась.

— А вчера ты была более сговорчива. Ммм, просто душка. — я притихла в попытках выудить хоть малюсенькое воспоминание о вчерашнем пути домой. Ничего, пустота. Что я могла ему наговорить?

— Раз я этого не помню, значит этого не было. — заявляю ему совершенно спокойно, а сама не перестаю теребить кольцо на пальце. Не ляпнула же я ничего, что могло бы его спровоцировать.

— Даже так? Тогда «твоему личному чудовищу» придется с тобой согласиться. — он сосредоточен на дороге, но в голосе можно расслышать смех.

Отворачиваюсь к окну и мысленно кричу в подушку, как же стыдно. Кажется, даже корни волос покраснели. Прижимаясь щекой к стеклу, я пообещала себе больше не пить.

Меньше тоже.

Отец был дома, в своем кабинете, куда Шахманов и удалился, давая мне время привести себя в порядок и собрать вещи. Да, появись я в таком виде перед отцом, даже к великому и могучему Шахманову появились бы вопросы.

Когда я зашла в кабинет отца, они с Шахмановым пожимали друг другу руки.

— Жду тебя в машине. — он дал нам возможность поговорить наедине. Надо же.

— Что происходит? — я заняла стул напротив отца и наклонилась к нему ближе. Выглядел он не очень хорошо. Темные круги под красными от недосыпания глазами. На столе таблетки от давления и ворох документов.

— Всё в порядке. — отец упрямо поджимает губы и делает глоток воды из красивого хрустального стакана. — Вижу вы потихоньку находите общий язык с Денисом.

— Не переводи тему, папа. Я вижу когда у тебя появляются проблемы. И к чему усиливать охрану если, как ты говоришь, все в порядке?

— Просто небольшие трудности на работе. Так как тебе Денис?

— Я терпеть его не могу. Он ужасен как снаружи, так и внутри. — я отвернулась и уставилась в окно не моргая.

— Он что то тебе сделал? — отец выпрямляется в кресле, внимательно меня осматривая.

— Конечно нет. Что он мне сделает. Меня бесит сам факт упоминания нас с ним в одном предложении! — я соскочила со своего места, расхаживаю из угла в угол по кабинету и незаметно для себя перехожу на повышенные тона, от чего отец морщится, но молчит. — Мы с ним совершенно разные, мы никогда не найдем общий язык, мы даже нормально поговорить не можем. Мы, мы, мы! Как вообще так вышло, что он появился в моей жизни! Папа, если ты меня любишь, прошу тебя, отмени эту проклятую свадьбу!

На последних словах я облокотилась на стол напротив отца тяжело дыша и сверлила его взглядом в попытках достучаться. Он хотел что то сказать, но вздрогнул и схватился за сердце, наклоняясь головой вниз. Весь мой запал разом потух и я, испугавшись, подбегаю к нему. Присаживаюсь рядом на корточки, заглядывая в его лицо и обхватываю руку ладонями.

— Папа, тебе плохо? Вызвать скорую?

— Нет, нет. Сейчас все пройдет.

Он расстегивает верхние пуговицы рубашки и какое то время сидит неподвижно с закрытыми глазами. Эти мгновения тишины давят со всех сторон, куча мыслей проносятся в голове, от более спокойных до самых ужасных. Отец- мой единственный родственник, у меня больше никого нет. Я всегда боялась его потерять. Даже его простая простуда могла довести меня до ужаса, до паники.