Шахманов

— Я тоже так думала. — пожимаю плечами и только сейчас замечаю Романа. Что странно, учитывая его любовь к ярким цветам в одежде. Особенно заметно это становится на контрасте с Шахмановым, который отдает предпочтение черной классике или около того. У Ромы же это могут быть как рубашки, так и толстовки, пестрые футболки, но неизменным всегда оставается одно- белые кеды.

— Как они всегда остаются белыми, даже в плохую погоду? — не сдерживаю любопытства.

Грановский ловит мой взгляд и растягивает губы в широкой улыбке, закидывая ногу на ногу:

— Дорога моей жизни кристально чиста.

— Угу. Омыта слезами брошенных женщин. — серьезным тоном вставляет свои пять копеек Шахманов, убирая документы в кожаный портфель.

— Фу таким быть. — Рома стряхивает невидимые пылинки с желтого пиджака, не переставая улыбаться.

Иногда я смотрю на них и не могу поверить, что это те, кого боятся или опасаются серьезные люди. Но это только иногда, в моменты когда рядом никого нет, когда они могут позволить себе если не расслабиться, то хотя бы снять с лица эти пугающие выражения.

Папа часто мне говорил, что я не разбираюсь в людях. Думаю, он прав. Как насчет того, что Шахманов, возможно, не такое уж древнее зло, так и насчет того, что Грановский не так прост, как кажется. На первый взгляд он воспринимается как весёлый, не очень серьёзный и безобидный. Эдакий шут при дворе короля. Ох, как же ошибочны эти впечатления. Не выдержит дружбу с Шахом простой рубаха- парень.

* * *

Следующие несколько дней я оказываюсь предоставлена сама себе, собственным размышлениям. После рассказа Ромы я словно прикоснулась к таинственному прошлому Шахманова. О тёмной его стороне холят легенды, об этом шепчутся между собой или рассказывают с гордостью от того, что, так или иначе, тоже были к этому причастны. О такой же его стороне, которую приоткрыл Грановский, я услышала впервые.

Это будучи ребенком я сажала его на белого коня и приписывала рыцарские достоинства, просто потому что мне так хотелось. Гораздо проще видеть всё в белом свете. Или в черном, как было после моего разочарования в нем. Но не бывает только черного или белого, в человеке смешано слишком много цветов. Не уверена почему, но мне захотелось увидеть их все. Поэтому я уже какое то время нахожусь в его комнате, проводя ладонью по поверхностям мебели и впитывая аромат ее владельца. Как человек может пахнуть морем? То спокойным, от которого дует лёгкий теплый бриз. То штормом, бурей, с рёвом ударяющимся об утесы.

Провожу пальцем по краю гитары, мысленно возвращаясь к истории Ромы.

— Он тебе рассказал? — доноситсяиз за спины. И когда только успел вернуться.

— Да. — киваю, оборачиваясь на Шахманова. Интересно, давно он за мной наблюдает?

— Собирайся, через полтора часа выезжаем.

— Куда?

— На благотворительный вечер, я тебе вчера говорил.

— О. - перебираю в голове вчерашний день. Помню, что он мне чего то пробурчал в спину, когда я разговаривала с Машей по телефону, но переспрашивать не стала. Он оба дня ходил злющий, даже охрана обходила его за километр. — Совсем позабыла.

— Кто бы сомневался.

Бе, бе, бе.

Сразу же ухожу к себе собираться, выглядеть хочется на все сто, это наше первое появление на публичном мероприятии после свадьбы. А с него станется вытащить меня в машину посреди сборов. Невыносимый.

* * *

Бежевое шелковое платье приятно ласкает кожу при каждом движении. Темные локоны укрывают плечи и щекотят спину. Естественный макияж, на который ушла куча времени. Осталось только надеть каблуки и украшения. В таком образе любая девушка будет чувствовать себя женственной, нежной и хрупкой.

Перед глазами промелькнул образ Алины, но я тут же его прогоняю его, мотая головой.

Насколько я люблю украшения, настолько же ненавижу эти малюсенькие застежки. Кто вообще их придумал? После десятиминутной безуспешной возни с ожерельем я сдаюсь и прямо босиком иду к Шахманову за помощью. Он уже застегивает пиджак темно-синего костюма, который ему чертовски идет. Как и белая рубашка под ним, с расстегнутым воротом. У меня какой то пунктик на мужчин в костюмах?

— Никак. — вздыхаю, подойдя ближе и протягиваю ему ожерелье.

— Иди сюда.

Я встаю перед ним, убирая волосы в сторону, чтобы облегчить застегивание дурацкого замочка. Когда Шахманов такой задумчиво молчаливый, находиться с ним волнительно. Особенно когда между нами всего пара сантиметров, а его дыхание чувствуется на моей шее.

Я почти перестаю дышать, пока он не справляется с ожерельем и не поправляет его, убирая мои волосы обратно за спину. За всем этим я наблюдаю в зеркало, напротив которого мы оба стоим. Трепет где то в животе заставляет меня замереть и я вижу как мои щеки в отражении становятся румянее.

Шахманов ловит мой взгляд в зеркале и проводит ладонями по моим рукам, от плеч до запястий, едва касаясь. Возвышается позади меня, не моргая, а я думаю только о тепле его тела, которое чувствую через одежду. Кажется, даже воздух в комнате наэлектризовался от этого странного момента.