Шахматист

— Мы сегодня разговаривали с Татьяной Гордеевой. Может, знаете о ней. Это близкая подруга Ботковой. Она созналась, что все дела, в которых участвовала Мария, были сфабрикованы её подругой.

— Да, мы почти сразу это поняли. Точнее, догадывались о том, что она была лжесвидетелем, — произнёс Ветвицкий.

В комнату вошла секретарша и поставила поднос с четырьмя кружками горячего кофе перед нами.

— Разумеется, когда за такой короткий срок целых три дела, всё становилось понятно. Но, почему-то, все присяжные беспрекословно были за Марию. Улик у нас было немного, да и на саму девушку, чтобы обвинить её в лжесвидетельстве, у нас ничего не было, — продолжил за него судья, передав нам папки.

— Понимаю вас. Но разве самих присяжных это не смутило? — недоумевал, попивая кофе, Макс.

— Её участие в трёх делах? Ни капли! Никто не задумывается о таких мелочах. Человеческий фактор всегда сильнее. Не знал, что она так умело играет на чувствах. Но по 105-й она же не…

— Я так понимаю, да. Улик у меня нет, но по признанию подруги, всё ясно, — произнёс я.

— Вот уж необычно. И что? Вы считаете, что её за это убили? — спросил судья.

— Не думаю, но это может помочь делу. У нас серия, а такие убийцы точно не следуют логике, только чувствам.

Адвокат ужаснулся, а вместе с ним и судья.

— Ладно, мы поедем, у нас ещё обыск. Спасибо за информацию и за кофе, — улыбнулся я.

— До свидания, желаю вам удачи с поиском убийцы, — произнёс адвокат.

Мы кивнули и, как в голливудских фильмах, направились на обыск.

Доехали мы быстро. Улица была оживлённая, но вид её напоминал нам начало этого ужасного расследования. Здесь я пытался справиться с собственной эмоциональностью. Было неприятно тут находиться, но выбора у нас нет. Удостоверение в моём кармане говорило об этом. Мы поднялись в квартиру Ботковой, по дороге прихватив с собой соседей в качестве понятых. Ордер на обыск мы получили ещё вчера, но из-за разговоров совсем про него забыли. Но это не важно. Всё всё равно огорожено, и никто туда не заходил. У входа дежурил молодой офицер полиции.

— Здравствуйте, — произнёс я, демонстрируя удостоверение и ордер.

— Здравия желаю! — прокричал он в ответ. Дверь перед нами распахнулась, и мы с Максом вошли внутрь. Там уже был Саша.

— Привет, ребят. Начинаем? — спросил он, переходя к делу.

Саша передал нам набор перчаток и пакетиков для изъятия улик, на которых гордо красовалась надпись «Осторожно, вещественные доказательства! Несанкционированное вскрытие запрещено». Мы кивнули в ответ и пожали ему руку. Подышав горячим воздухом внутрь перчаток, я натянул их на руки. Квартира была двухкомнатная. Мы с Максом решили начать со спальни, Саша же пошёл в ванну. Его интересовали потожировые, отпечатки, ДНК, а в ванной комнате обычно такого полным-полно.

Для нас же было важнее найти следы. Квартира каждого человека уникальным образом хранит любое событие. Мы можем его забыть, но вещи всегда всё помнят. И любой детектив — это своего рода путешественник во времени, который по оставшимся кусочкам восстанавливает события. К примеру: пятна крови, следы на кровати, сломанная ножка дивана и вскрытый замок могут поведать об убийце очень многое.

Спальня была небольшой, но со свежим ремонтом. Вся комната была заставлена мебелью: в углу столик с огромным количеством косметики, кровать перерезала собой пространство, на окнах полно цветов и плотно задёрнутые шторы. Шкаф, тумбочки, даже велотренажёр. Ничего необычного. Простая квартира, в которой жила не такая уж простая девушка.

Я показал Максу на шкаф, а сам направился осматривать прикроватные тумбы и саму постель. Она была небрежная, видимо, девушка не утруждала себя наведением порядка. Вообще, в квартире было грязновато. Скорее всего, Мария редко бывала дома. На простыне были многочисленные следы разных жидкостей и волос, отчего набрать пару проб не составило никакого труда. Я порыскал по ящикам и нашёл кое-что интересное. Это было что-то вроде дневника, в котором Боткова писала все выдуманные события для дачи ложных показаний. Умно, так не запутаешься в том, что говоришь. Среди записей лежал конверт. Я насторожился и открыл его. Чёрно-белые буквы были вырезаны из журнала и наклеены на бумагу. Увидев это, я подозвал к себе Макса и стал читать вслух: