Шахматист

Немного поговорив, мы зашли в дом. Я слегка нервничал, но очень хотел увидеть Лену. Она сидела за столом в зале. Разумеется, тётя Люда уже организовывала фуршет. На столе, покрытом голубой клеёнкой, в вазе стояли астры, привезённые Лене, рюмки, компот в трёхлитровой банке, салатики, солёные огурчики собственного производства, картошечка и элегантная салфетница. Позади стола располагался шкаф из тёмного дерева. Хотя ему больше подходило слово сервант. На его застеклённых полочках находилась посуда, доставаемая только в особенных случаях. Но, разумеется, таких особенных случаев все избегали. Кроме того, сервант был заполнен книжками, подаренными кем-то открытками и фотографиями, напоминавшими о самых прекрасных моментах. В углу висело зеркало. Обои в комнате были непонятной расцветки, с узором, чем-то похожим на бамбук. На окне висели шторы в цветочек серебристо-коричневого цвета. Странное сочетание, но не мне судить. Диван, приставленный к столу, был накрыт пледом, по краям лежали голубые подушки, а на стене, конечно же, висел ковёр. Тот самый ковёр, который всегда вешали на стену непонятно по какой причине. Наверное, потому, что он вызывал воспоминания.

Лена заметила меня и, улыбнувшись, слегка уставшим голоском поприветствовала:

— Миша! Я так рада тебя видеть! — она вскочила с дивана.

— Я тоже, Леночка, — приобнимая знакомую, сказал я, — Как вообще твоё самочувствие? Давно я что-то не приезжал, — виновато ответил я.

— Да ничего страшного, чувствую себя как обычно: не плохо и не хорошо. Периодически всё болит, но доктор говорит, что пока всё нормально. Недавно переливание делали. Готовлюсь вот к пересадке костного мозга, — рассказала девушка.

— Это хорошо. Надеюсь, что скоро всё пройдёт, и мы с тобой и Максом поедем куда-нибудь отдыхать на моём драндулете.

Лена коротко и звонко рассмеялась. Я был очень рад слышать её смех. В последний раз, когда мы с ней виделись, она лежала без сознания под капельницей, и как мне казалось она вообще не подавала признаков жизни. Страшная картина. Не знаю, как Максим с этим справился. Мои рассуждения прервали: дорогой друг присел рядом с нами, а суетливые родители Лены что-то донесли на стол.

Все принялись обедать и обсуждать предстоящую Ленину операцию. Пересадка костного мозга — дорогое и тяжёлое испытание. А главное, очень опасное. После пересадки костного мозга иммунитет как бы обновляется, и любой мельчайший вирус может убить человека. Кроме того, лечение может оказаться неэффективным, так как шанс на успех равен всего 50–60 %. Я, конечно, всего не знаю, но так объяснял Максу врач Лены. Несмотря на всё перечисленное, девушка всё же решилась на эту процедуру, так как шанс всё-таки есть. Но вскоре мы закрыли эту сложную тему и принялись обсуждать дела житейские. Мы с Максом ели с таким наслаждением, что едва успевали дышать. Тётя Люда готовила с душой, отдавая частичку себя каждому пирожочку или супу. Здесь было так легко, ненавязчиво, тепло. Вдруг дядя Вова сказал:

— Ленусь! Не хотите прокатиться с Мишей и Максом на лодке? Погода сегодня тёплая, да и ты давно не выходила из дома. Свежий воздух — вот что прописал тебе врач!

Она растерянно, по-детски закрутила головой, переводя взгляд с меня на своего возлюбленного.

— Покатаю, покатаю, солнышко, — нежно ответил Макс.

Она улыбнулась и холодными губами поцеловала его в щёку.

— Ой, прости, — засмеялась Лена, вытирая след от помады на щетине Максима.

Я смотрел на Макса и видел в его глазах смутную тревогу. Сегодня он был не очень разговорчив и, видимо, о чём-то раздумывал. Думаю, мой друг переживал за предстоящую операцию Лены и старался об этом не думать, но выходило плохо. В этот момент меня посетила странная мысль. Мысль об истинных ценностях. Что нужно человеку, у которого есть любимый, семья и место, которое можно гордо назвать домом? Ответ в случае Лены довольно прост — здоровье. У меня оно было. Если бы я мог, то обязательно поделился бы им с Леной, но увы.