Шахматная доска(СИ)

— Мне показалось, что вы хотели умереть с высоко поднятой головой. Ваши слова открыли мне глаза. Вы были так рассержены, и я понял, что напоминающий инфаркт мат вам не подходит. Человек ваших кровей должен остаться с одним королем. Пришлось повременить.

— Вы опозорите меня перед местными девочками. Они уверены, что я играю лучше всех на Лазурном берегу.

— Смею надеяться, что ваши, как вы выразились, девочки завтра и не вспомнят о моем визите.

— Что правда, то правда! Старухи совсем выжили из ума! Ну да ладно, пойдемте пить чай!

— С большим удовольствием.

«Если бы все любительские партии были таковыми, — думал Гаспаров, — возможно, я был бы куда более счастливым человеком». Но нет. Куда как чаще приходилось играть с плохими шахматистами и с очень плохими людьми. Они не только допускали детские ошибки, но всякий раз добавляли к ним совершенно идиотские замечания.

«Узнать бы, как там сейчас этот старик», — думал Гаспаров, возвращаясь на частном самолете из Вашингтона в Нью-Йорк.

Дождь не заканчивался. Словно по расписанию гремел гром, и в считаных сантиметрах от небоскребов сверкали молнии. К вечеру погода ухудшилась, и вновь оккупировавшие аэропорт папарацци своими глазами видели, как во время посадки сильный боковой ветер буквально сдувал самолет с полосы. Лишь благодаря хладнокровию и опыту главного пилота маленького птенца удалось усадить.

К тому времени собравшиеся в аэропорту журналисты уже знали, что Президент Америки обыгран с крупным счетом. Что Гаспаров подарил главе государства какую-то особенную пешку и что он жутко боится летать. Каждому приехавшему в аэропорт хотелось своими глазами увидеть испуганного гроссмейстера, однако в очередной раз русскому шпиону удалось ускользнуть.

Один за другим акулы пера прыгали в черные редакционные джипы. Колонной большие машины мчались за город. Туда, где в самой обычной забегаловке подавали чизбургеры с красным луком, пережаренную картошку и разъедавшую зубы колу. И молодые, и многоопытные журналисты делали наброски статей прямо в машинах, а в это время, в который раз обманув всех, закинув ноги на кресло 19-го века, Гаспаров запивал красным вином плавленый пармезан. Когда в придорожный ресторанчик заваливалось около двадцати фоторепортеров, местная публика, состоявшая в основном из водителей трейлеров и трех официанток, не сразу понимала, что происходит. Водители молча смотрели на одетых как женщины мужчин, и пожилые официантки продолжали подливать молоко в кофе. Будь журналисты в тот вечер не так озадачены поимкой Гаспарова, они бы обязательно отметили, что кофе не переливался через края, но они не замечали и, наскоро запрыгнув в редакционные джипы, мчались в Нью-Йорк, туда, где в самом дорогом номере города отдыхал лучший в мире шахматист.

Наступало утро, и Гаспаров садился за компьютер. Секунданты только разливали кофе, а он уже заканчивал первую тренировочную партию. Теперь он не хотел во что бы то ни стало обыгрывать симулятор. Нет. Задача заключалась в другом. На данной стадии тренировок гораздо важнее было поставить машину в тупик. Немного волшебства и чуда. Немного сломанных ног. Вот чего хотел Гаспаров. Заставить процессор зависнуть и против человеческой воли перезагрузиться. Сделать ход, который лежит вне границ понимания машины. Двинуть пешку рукой из другой галактики. Прорубить в ней дыру.

В чашке заканчивался кофе, со стола пропадал горячий хлеб и, взявшись обеими руками за голову, силой фантастической игровой фантазии Гаспаров продолжал ломать собственный компьютер. Он не хотел выигрывать, не хотел ставить шах и тем более мат, с новым соперником этого было бы слишком мало. Анни старался предложить компьютеру такие условия, в которых он не сможет работать. Гаспаров старался сделать так, чтобы уже к середине игры машина медленно сходила с ума. Он понимал, что так и только так ему удастся победить «Нью Кинг».