Шахматный город

Как славно было в молодости играть в гордость. Принимать позы, презрительно кривить губы, рубить штампами направо и налево, без колебаний клеймить... Интересно, в каком же возрасте к нему пришло понимание того, что второе название гордости -- глупость? Уже и не вспомнить. Но должно быть не слишком рано. Скорее всего после института и после завода. Наверное, когда женился. Но так или иначе -- понимание это пришло. Потери заставили, обиды вразумили. Страдание -- оно всегда более усердный педагог, нежели пухло-розовое счастье. Глупая размолвка с другом... Из-за чего

? Да из-за слов. Вернее, из-за несовпадения некоторых слов. Приятель сказал одно, а Георгий чуточку другое. Надулись и разошлись. Потому что гордость и потому что шаг навстречу -- явная уступка, что стыдно и не по-мужски. И до супруги попробуй-ка снизойди со старыми взглядами! До маленьких трагедий шестилетнего сына. А ведь кто знает, какие они трагедии у шестилетних? Возможно, именно у них трагедии-то самые настоящие? А у взрослых -- так, нечто вроде отзвука и эха...

Странное ружьецо Георгий обнаружил в трамвае. Лежало на сидении и ждало его. Словно знало заранее, что он, безоружный и любопытный, будет проходить мимо и не выдержит. Георгий и впрямь не выдержал. Трамвай был в точности такой же, как в его родном городе -- желто-красной расцветки, по-спортивному округлый в отличие от ящикоподобных трамваев Перми или Ленинграда. А дверцы приглашающе распахнуты. Ну как тут не зайдешь?.. Георгий ступил на подножку, осторожно заглянул в салон. После того, как в одной из подворотен он лоб в лоб столкнулся с гигантской мышью, прихо

дилось быть вдвойне осторожным. Впрочем, мышь повела себя странно. То есть потому и странно, что -- стандартно. Едва заметив Георгия, с визгом юркнула в арку, трепеща лапами, кое-как протиснулась и тотчас задала стрекача. Он чувствовал, как содрогается под лапами почва от ее прыжков, и недоумевал. Приблизившись к арке, вытянул руки, на глаз попытался прикинуть ширину и высоту проезда. Получалось довольно прилично, и все же мышь, размерами превосходящая трехтонный грузовик, от него удрала. А позднее таким же образом от него рвануло змееподобное существо, в кот

ором не сразу и с некоторым даже шоком Георгий распознал дождевого червя. Складчатой головой извивающаяся тварь отшвырнула в сторону крышку канализационного люка, стремительно распухая и сдуваясь, пролезла в колодец. Такую же панику он наблюдал в детстве перед походом на рыбалку, когда поднимал в огороде влажноватые доски в поиске наживки. Вот и в этом трамвае могла оказаться какая-нибудь живность, а оказалась винтовка, которую Георгий без особых раздумий закинул за спину. Тут же рядом на сидении стопочкой лежали книги. Как выяснилось, книги более чем с

транные. То есть, разумеется, он заглянул в них. И ничего не понял. Более или менее ясно читался заголовок, кое-как прочитывались первые строки страниц, а далее начиналась полная тарабарщина. Вернее сказать, дело было даже не в строчках, а в его собственном мозге. Не мог он сдвинуться ниже, хоть ты тресни. Взор буксовал в расплывающихся буквах, смысл читаемого безнадежно ускользал. Он словно пытался разглядывать тончайшую вязь, погрузив голову в мутный кисель. Такое у него складывалось ощущение. Но едва взгляд отходил в сторону, как наваждение исчезало. Обши

вка салона, шляпки винтов, полосатая, постеленная на полу резина -- все отпечатывалось в голове с исключительной отчетливостью. И снова с отчаянием обезьяны, тычущей взор в зеркало, он возвращался к началу страниц.

"Вселенная возникает из первоатома, но первоатом рождается из песчинок..." Что это? К чему?.. Он листал дальше. "Малое способно пожрать большое, ибо большое рождено малым. И малое, по воле Всевышнего уничтожается токмо еще более малым..." И так далее, в том же духе. Чтобы не мучить больше глаза, Георгий положил книги на сиденье. Подумав прошел в кабину водителя.

Трамваями ему управлять еще не приходилось, однако интересно было попробовать. Устроившись в жестковатом кресле, он наугад принялся щелкать многочисленными тумблерами. Вопреки всяческой логике, электричество присутствовало, и техника изъявляла полное желание подчиняться. Затворились и снова распахнулись задние и передние дверцы, послушно замигали бортовые огни, включилось салонное освещение. Наконец загудело и под ногами, вагон дернулся и поехал. Не так уж это сложно оказалось -- обучиться вождению трамвая.

-- Ишь, мальчишка! -- Георгий усмехнулся. -- Дорвался до сладкого!..