Шахматы без пощады

Странные бывают соревнования, необычные условия. Мне как-то позвонил гроссмейстер Галлахер. Гражданин Великобритании, он женился на швейцарке, живет в Швейцарии и играет на 2–3 доске за сборную этой страны. Конечно, он выступает и в командном чемпионате Англии. И вот он предложил мне сыграть одну партию за его клуб. Я согласился.

А там такие правила: на важный матч можно пригласить одного «ландскнехта», или «джокера», если угодно, и представить его в заявке за два часа до начала игры. Мне следовало приехать, разместиться в отеле и позавтракать скрытно, чтобы о моем присутствии не подозревали противники. Играть предстояло с сильной командой, которую возглавлял Найджел Шорт. Я думал, что играть буду с ним, к Шорту и готовился. Велико же оказалось мое удивление, когда за два часа до начала матча мне сообщили, что я должен играть тоже с «джокером» — с Бологаном! Очевидно, Бологану также пришлось предпринять все меры предосторожности, чтобы прибыть к месту игры неопознанным. Вероятно, ему пришлось выдержать большое физическое напряжение по дороге в Бирмингем, и он не оправился от него, — я выиграл партию без особых хлопот, и моя команда выиграла матч.

В 2002 году на Кюрасао проводился международный турнир, посвященный 40-летию знаменитого «Турнира кандидатов» на Кюрасао. Я в этом юбилейном турнире играл неплохо, боролся за первое место с израильским гроссмейстером Косашвили, мужем Софии Полгар, средней сестры в знаменитой «тройке».

Вообще, семья Полгар — это уникальное явление. Папа Ласло — венгр, мама Клара из закарпатской Украины. Они родили трех девочек, и папа Полгар решил не посылать их в школу, а воспитывал их сам. Надо признать, ему удалось развить таланты всех трех. Ласло любил шахматы и научил играть дочерей. Жужа, София и Юдит стали играть в шахматы, отказываясь участвовать в соревнованиях для девочек и женщин вообще. Выступали только в мужских турнирах, при этом само собой разумелось, что они женщины и поэтому должны получать большие гонорары! Девочки были напористые, боевые; не только за шахматной доской, но и вообще вели себя резко, по-мужски.

Не сказал бы, что я был в хороших отношениях с ними со всеми, но общий язык нашел со старшей девочкой — Жужей, или, как ее сейчас называют в Соединенных Штатах, Сюзан. Помню, первый раз я с ней встретился в 82-м году во время какого-то турнира в Англии. Мама ее мне представила, и мы с Жужей играли блиц. Ну, и после мы были в нормальных отношениях. Другие сестры вроде бы тоже относились ко мне с уважением. Но вернемся на Кюрасао.

Я проиграл Косашвили личную встречу, тем не менее, перед заключительным туром мы стояли вровень. В последний день он начал свою партию часа на три раньше остальных, поскольку его сопернику надо было раньше уезжать. К тому моменту, когда моя партия стала только разворачиваться, Косашвили свою уже закончил — он выиграл. А я играю черными с Моландером, и у меня возникли трудности по дебюту. Я сделал ход и вижу: противник выигрывает у меня материал. Моландер сидит думает, и тут к нашему столику подходит София Полгар и начинает изучать позицию. Ну смотреть — смотри на здоровье. Подозвала папу, и они вдвоем встали над головой моего противника-финна. И подумать только, о чем они там шепчутся? Вдруг она начнет шептаться по-английски и пояснит Моландеру, что ему надо делать?! Я решил, что необходимо защищаться, и взмахнул руками: мол, идите отсюда! И тут она произносит: «Whoareyou?!» («Ты кто такой?!») Я тут же вспомнил, как Тигран Петросян пританцовывал в кавказском ритме и приговаривал: «Я кто такой? Ты кто такой? Я кто такой? Ты кто такой?» Но мне тут было не до плясок, я подозвал главного судью, которым, кстати, был Юрий Авербах, и сказал: «Вот эти мне мешают!» И он отогнал болельщиков Косашвили в сторону.

Вот такая случилась история. А Моландер не нашел правильный путь, я выиграл, и мы с Косашвили разделили первое место.

Мне нередко задают вопрос о моем вкладе в теорию дебютов. Понятно, что я серьезно продвинул вперед открытый вариант испанской партии. По-видимому, я унаследовал интерес и любовь к этому варианту от Зака. Мне кажется, я внес немало ценного в разыгрывание французской защиты тоже. Сейчас есть несколько крупных специалистов этого дебюта, и все они многое у меня переняли. В рамках теоретических исследований, проделанных на базе югославского «Информатора», я написал книжечку об одном из вариантов французской защиты, а также об английском начале 1.с4 е5. Вообще, статистики подсчитали, что в моих партиях около 70-ти дебютных систем. В доброй трети из них мною были применены существенные уточнения теории, позднее принятые молодыми поколениями шахматистов.