Шахматы. Чёрная королева

А потом они сбежали. Как школьники. Было весело. Было здорово. Было необыкновенно. Парк, площадь, замерзший фонтан. Взгляды, прикосновения, ощущения легкости. И чувство, с которым успела распрощаться, но с Вадимом поняла — не одна! Когда предложил к нему поехать — даже не задумывалась над смыслом вопроса. Просто согласно кивнула и блаженно закрыла глаза. Не хотелось ответственности. Хотелось, чтобы был тот, кто позаботится, и при этом не спросит, а нужно ли.

Сначала был чай. Потом шоколад, конфеты. Потом жареное мясо и вино. А после лежали в одной постели, прижавшись друг к другу. Говорили и молчали… Вадим прижимался к Марте со спины, а иногда собственнически обнимал ладонью поперек живота. Так, что сразу понятно стало: не осталось границ.

— Ты должна уйти от мужа. — Вдруг проговорил он настойчиво, и слышно было, что напрягся.

Марта улыбнулась, перебирая один за одним его пальцы, что норовили в кулак сжаться. Сначала придумать ответ хотелось, чтобы правильно, чтобы не оставалось вопросов, а потом выдохнула и проговорила как чувствовала.

— Я ничего тебе не должна. Ты используешь меня, я использую тебя. Тебе хочется, чтобы я была рядом и ты не гнушаешься даже подлостью, мне же просто хорошо с тобой. Настолько, что все остальные мысли исчезают, растворяются в пространстве, а то, что еще вчера казалось страшнейшим несчастьем, померкло. Мне хорошо с тобой. — Повторила с большим давлением на слова. — Скажешь — использую, и прав будешь, именно так. Бессовестно пользуюсь твоим ко мне отношением.

— Ты сейчас мне снова хочешь сказать, что изменять ему не намерена? — Вадим небрежно усмехнулся, а Марта отнеслась к словам более чем ровно, скорее уж, вообще никак.

— А некому больше изменять. — Плечами пожала. — Мне всегда казалось, что измена… это что-то такое, что уничтожает человека изнутри. Делает его насквозь фальшивым, лишает достоинства. Даже представить себе не могла ту ситуацию, при которой готова пойти на такой шаг, а вот сейчас понимаю, что измена — это совсем другое. Просто в один момент Юра перестал существовать для меня как мужчина, как человек, как личность. А если ничего этого нет… то и измены не существует. И то, что кто-то назовет изменой, для меня станет другой жизнью. С новыми законами и правилами. Только вот я не готова их воспринимать. И ты для меня сейчас не более чем тот, кто, хочет, не хочет, а понимает с полуслова. Рядом с которым легко. А еще рядом с тобой я могу позволить себе быть слабой. Казалось бы, какая мелочь… на самом деле это страх. Страх того, что опять причинят боль. С тобой этот страх уходит. И я не готова променять эту легкость на тот самый новый этап.

— Ты уже и сама запуталась…

— Нет… Но чем крепче ты меня обнимаешь, тем больше я убеждаюсь в том, что ты особенный. Что бы тобой ни двигало, ты для меня особенный. Другого такого нет.

— Если ты сейчас уйдешь, я больше не позову. — Зачем-то произнес, а Марта печально вздохнула.

— А я уйду. По-другому и быть не может. Буду по тебе скучать, как только переступлю порог этой квартиры, но уйду.

— А вот я хочу, чтобы ты осталась. Как думаешь, есть что-то такое, что сможет мне помешать?

Марта в его руках развернулась и в глаза посмотрела. В строгие, с угрожающим прищуром глаза.

— Я останусь только тогда, когда узнаю, чего ты на самом деле хочешь. — Заявила и не поняла, отчего Вадим некрасиво хмыкнул.

— Боюсь, тогда ты оставаться уже не захочешь… — Покачал он головой, а в глазах сожаление.

— Все так плохо?

— Нет. Вот только сказки уже не будет. И легкости, которая тебя здесь держит. И понимание уйдет. Осуждение останется. Ты нужна мне. Сейчас. — Проговорил с напором, навис сильнее, и Марта готова была сдаться… Только не успела.

Звук дверного звонка остановил, отрезвил обоих. Вадим выругался сквозь зубы, поднимаясь, Марта поежилась, лишившись тепла, что защищало. Когда Вадим вышел, на кровати села, а потом и вовсе отошла к окну, пытаясь разглядеть суету людей на улице, возню ребятишек, мелькающие по широкому проспекту автомобили.

Голос отца Марта узнала сразу, как тот вошел. Крик его слышала, обвинения, только вот отзываться не спешила. Не стремилась уловить суть претензий, не пыталась что-то для себя объяснить. Просто не хотела никого видеть. Потом только вышла, когда крики стихли, а от голоса Вадима была слышна только насмешка.

— Здравствуй, папа. — Вышла она из спальни и плечом к стене коридора прижалась.

Отец стоял в самом проходе, Вадим в двух шагах от него. Так же, как и Марта сейчас, стену подпирал. Выглядел вполне довольным жизнью и радости своей скрывать намерен не был.

— Да ты с ума сошла! Здравствуй папа! И это после того, что выкинула?! Это хорошо еще, что врач прежде всего мне позвонил и только потом твоему мужу! Что ты ему скажешь теперь? Что ты мне скажешь? Все то же, будто не было ничего?!

— Ничего не скажу. — Отозвалась она на крик совершенно спокойно. — Если только «спасибо», да и то Вадиму — не вам.

Отец от дерзости Марты опешил, на ухмыляющегося в стороне Вадима глянул.