Шахматы. Чёрная королева

— В тебя невозможно не влюбиться. Ты мечта, Марта. — Проговорил, как только смех стих, а она судорожно схватила ртом воздух, услышав собственное имя, которое, как точно помнила, не называла. — Как думаешь, мне будет легко отказаться от мечты?

Руку протянул, чтобы ее коснуться и сцепил зубы в момент, когда получил отпор.

— Испугалась? Не стоит. Все просто, милая. Я тоже неплох. Свободен и в самом расцвете сил, а девочке-администратору ой, как скучно дежурить по ночам. Пришлось составить ей компанию.

— Мне неинтересны подробности личной жизни местной обслуги.

— Мне тоже. А вот твое имя узнать хотелось, Марта. — Произнес, давая понять, что эти звуки смакует.

— Ты заставляешь меня нервничать. — Принялась усердно моргать, будто соринку прогоняла, а на деле почувствовала себя уязвимой.

— Тебе идет.

— Нервничать? — Хмыкнула, заподозрив в его словах издевку.

— И это тоже. — Вадим неопределенно повел плечами и сделал резкий выпад в ее сторону, предупреждая любые варианты побега. — Побудь со мной.

Сдавленно прошептал в порыве неопределенных эмоций и осторожным касанием провел кончиками пальцев по коже на ее плечах. Марта от неслыханной наглости лишь округлила глаза.

— Вот еще!

— Хотя бы в знак благодарности. — Странно зарокотал мужчина и Марта захлебнулась возмущением.

— За серьги?! Я уже сказала спасибо. Кстати, ни о чем тебя не просила, так что и «спасибо» много.

— А меня просить не нужно. Ты сделала глупость, так случается. Молоденькие девочки в принципе склонны к совершению глупостей. Ты сделала, а я исправил, хотя это было и непросто.

— К тому же благодарить тебя чревато последствиями. — Игриво улыбнулась Марта, припоминая вчерашний поцелуй.

— Я пользуюсь случаем. — Развел Вадим руками, победно улыбаясь: уже понял, что она сдалась.

— Да, да, для таких как ты, это нормально. — Поторопилась заметить и ничуть не смутилась подобного обращения. Вадим же заинтересованно глянул.

— Ты сейчас что имеешь в виду? — Попытался добавить грозности в голосе, но не сдержался и широкая улыбка озарила смуглое от южного загара лицо.

— Хотя бы нелегкий старт. Тебе приходится прыгать выше остальных, бежать быстрее и широко улыбаться тому, кого хочется послать далеко и надолго. И там, где, к примеру, мне, достаточно лишь обратиться за помощью к отцу или мужу, тебе придется доказывать свою состоятельность и дорого платить за малейшую погрешность. Это нормально. Это закаляет характер.

— А ты у нас, значит, девочка незакаленная, нежная. — Понимающе потянул Вадим.

— Да, и желания искушать судьбу как-то не возникает. Как бы заманчиво ты ни пел и как бы искусно ни плел паутину.

— Паутину? Не обо мне. Я всегда напрямик иду. А ты уже хочешь. Тебе нравится то, что происходит. Ты удовольствие получаешь. И такие, как ты, упакованные с детства папины дочки, любят удовольствие. — Вызверился мужчина и криво улыбнулся тому, как Марта сдержала эмоции, выдав лишь вежливую улыбку.

— Тебе пора. — Повела она плечом в ответ на явный вызов.

Взгляд не отвела, когда Вадим над ней навис, становясь вплотную.

— А я хочу с тобой.

Проговорил он в губы, но не поцеловал, а лишь намекнул на желание. Ладонью с растопыренными пальцами провел по спине, ощутимо надавливая, но к себе не подтолкнул, а лишь подчеркнул собственную силу.

— Предложение искупаться все еще в силе. — Напомнил, отступая, и, проведя осторожную линию по плечу, предплечью, зацепился кончиками пальцев за ее, тонкие и нежные. — Тебе уже давно жарко… пора остыть. — Взял Марту за ладонь увереннее и повел за собой, отмечая маленькую, но такую желанную победу.

А Марта не знала, почему согласилась. Кому и что доказать хотела? Смотрела на крепкие длинные ноги, строгую спину с уверенным разворотом плеч, на волосы темные, вздыбленные порывами ветра, и следом шла, зная, что с чего-то подобного и начинаются ошибки, ведущие за собой неисправимые последствия. Вот только не боялась. Ни Вадима, ни последствий. А еще точно знала, что он прав. Удовольствие. Оно манило и завлекало, заталкивая в дальний угол любой здравый смысл. И все в мужчине сейчас привлекало. И слова его правильные, прямо в лоб сказанные, и мысли, что на лице были написаны. Грешные, к слову, мысли, порочные. И взгляды его горячие на себе ловила, отмечая, что и сама от них заводится. Как бы ни заиграться…

А еще его самостоятельность нравилась и не столько возможность, сколько желание совершать поступки, за которые потом придется ответить. Он знал, что такое ответственность, наверняка знал, но и мысли отступить не было. Как танк пер, готовый задавить любое сопротивление на корню. Плыл сейчас, разгоняя темную воду уверенными сильными движениями и на Марту изредка оглядывался. Ничего не говорил, но смотрел так, что порой приходилось краснеть.

— Надо возвращаться. — Окликнула его Марта, оглянувшись на берег, что грозился вскоре превратиться лишь в тонкую линию горизонта.