Шахматы. Чёрная королева

— Ты все себе придумала, Марта. Мальчика на побегушках, неравную игру и то, что ты в этой игре вела — тоже, не более чем фантазия. А я просто не знал, что со всем этим делать. С тобой, с интересом твоим детским, с правилами, которые хочешь нарушить, но пока еще боишься. Должна же понимать, что каждая из немногочисленных встреч могла закончиться твоим проигрышем. Не могла этого не знать, не могла не замечать! Но тебе было удобно самой себе сказать: «Он не посмеет, ведь мы не равны. А если не равны, то он должен уступать». А уступать я не хотел, понимаешь?! Не хотел, но каждый раз поддавался… — Странно растянул он последние звуки и воздух сквозь сжатые зубы в себя втянул, осознавая, что Марта в его руках от напряжения вибрирует. — Ведь что-то в тебе есть. Что-то такое, что я не могу себе объяснить. Хочу тебя не как чужую женщину, не как заветную мечту, а просто хочу. Принимаю это желание как должное, вроде как и не может быть иначе. Смотрю, а дотронуться не могу. Что останавливает? — К ней обратился и захват на волосах ослабил, принялся волосы у корней массировать, а потом и вовсе ее от себя оттолкнул.

Понял, что желание все нутро простреливает, когда Марта горлышко бутылки пальчиками обхватила и ее перевернула, содержимое в себя опрокидывая. Как бывалый пьяница. Чтобы боль заглушить, чтобы отключить сознание. Жажду утолив, пошатнулась, и с криком бутылку о брусчатку разбила. Пальцами в свои волосы вцепилась, болезненно простонав что-то неразборчивое.

— Я не знаю, что происходит. — Выдавила из себя слова через силу. — Ты ведь понимаешь все, так, подскажи! Скажи мне сейчас, что я такая же, как все! Что на шею тебе броситься готова, только пальчиком помани! Потому что это правда! Или, считаешь, я поехала с тобой из-за дела этого вшивого? Не видела глаза твои, слова и все, что так и не произнес не слышала, не понимала? Да плевать мне на них всех… — Устало рукой махнула. — Манишь, как магнитом притягиваешь, сознание блокируя. Потому что в первый раз. Потому что новое, неизведанное. То, чего не чувствовала и не знала! А почувствовать хочется! И чтобы жизнь была цветная, а не эта серость! А с тобой вкусно, Вадим. — Слова как выплюнула, так ненавидела себя в этот момент. — И каждое слово, каждую эмоцию смаковать хочется. Каждый взгляд припомнить и знать, что на грани оба находимся. А, знаешь, что будет дальше? Я отступлю. Всегда отступать буду. Потому что так это ощущение мнимого счастья будет дольше тянуться. А большего мне и не нужно. Признаний твоих хочу! Взглядов горячих, жадных прикосновений! И иллюзию, что все это приносит тебе удовольствие, разрушить не позволю. Я потом вернусь к мужу! И вспоминать тебя буду как сладостное приключение, которое пылало и в пламя свое затягивало, но так и не обожгло. Потому что если я соглашусь… мой мир рухнет. Тебе плевать на это. Плевать и отцу, и мужу… Все вы ничего в этом не смыслите. А у меня есть свои цели и желания. Свой смысл жизни. И… как бы сладко с тобой не было… я не готова от него отказаться. Вот это моя правда. А теперь как хочешь, так и крутись, но правила нарушить не смей.

Выговорившись, Марта отвернулась и сделала несколько неуверенных шагов в сторону. На разбитую бутылку у своих ног посмотрела и губы поджала.

— Открой вторую.

В бессилии махнула она рукой и быстрым шагом к Вадиму вернулась, вино перехватывая. Сделала еще несколько глотков. Несколько раз взволнованно вдохнула, понимая, что напряжение не отпускает, не уходит. Зубы сжав, исподлобья на Вадима взглянула и тут же почувствовала, что дрожь, которая таилась глубоко внутри, мощными толчками вырывается наружу. Она охватила руки, ноги, заставила судорожно поджаться живот и жалко всхлипнуть, когда одна мощная волна прошлась по позвоночнику. А Вадим как истукан стоял и смотрел на нее, не желая помочь. Ни растоптать до конца, ни собрать то, что так бездумно отпустила на свободу.

— Ну что ты стоишь? — Злясь на него все больше, Марта с силой глаза зажмурила, выпуская воздух через широко раскрытый рот. — Обними меня. — Прямо в глаза посмотрела, отдавая понятный и, что важно, осознанный приказ.

— Боюсь, покусаешь.

— Врешь! Ничего ты не боишься…

— Вру! — Выдохнул он и с силой Марту обеими руками сжал. Так, что болевой стон выдавил, что тело, в один момент обмякшее, на весу удерживать пришлось, бережно перебирая широко растопыренными пальцами по позвонкам, спину поддерживая.

— А почему ты не обнял меня раньше? — Голову запрокинула, прямо в глаза глядя, не позволяя ответ утаить, а Вадим и не собирался. Абсолютно свободно себя рядом с ней чувствовал.

— Я хотел, чтобы ты меня об этом попросила. Чтобы не только самой себе, но и мне призналась в том, что этого хочешь.

— А я и признаю! Мне нечего бояться! — Заверила, сверкая злыми глазищами. — Это ты…

Начала, но так и недоговорила, в обиде отвернулась, а Вадим забавлялся подобной реакцией. Пальчики одной руки к своим губам подтянул и осторожно поцеловал.

— Ты все-таки напилась. — На ухо ей шепнул, беззлобно усмехаясь. — Идем домой?