Шахта

– Кто-то сказал, что, когда мы пересекаем определенный возраст, мы все утрачиваем невинность. И, как по-вашему, в каком возрасте это случается?

Я посмотрел в сторону, затем опять на Халонена. Его лицо ничего не выражало.

– Не время для философских бесед, – ответил я. – Да и нет у меня ответа.

– Вот и у меня нет, поэтому и спрашиваю. Знаете, еще почему спрашиваю?

– Ума не приложу.

– Такая у меня работа.

– Забавно.

– А какая у вас работа?

– Думаю, не слишком отличная от этого.

Комната вдруг стала маленькой, но я не мог не спросить:

– Вы кого-то подозреваете в случившемся в Суомалахти?

– Почему вопрос?

– Потому что такая у меня работа.

По его лицу прошла почти незаметная улыбка.

– Может, вы о чем-то вспомнили? Может, все же видели там кого-нибудь?

– То есть вы никого не подозреваете.

– Без комментариев.

Тишина.

– В любом случае спасибо за встречу и разговор, – сказал он. – Главное, что мы понимаем друг друга.

На этот раз Халонен выполнил свой поворот назад полностью. Уходя, он оставил дверь открытой и исчез между стен. Я подождал немного, потом сходил, чтобы убедиться в том, что он действительно ушел, потом достал из кармана телефон и на остатках заряда аккумулятора сделал всего один звонок.

Старший констебль говорил о трех случаях смерти и об одном покушении. Так оно и было. Гиорги Себрински совершил самоубийство, выбросившись с балкона верхнего этажа дома, где он проживал. Упал с высоты семидесяти метров. Тогда внизу было прилично снега, но это не слишком смягчило падение.

А ведь Халонен помог мне начать мыслить сосредоточенней. Конечно, он был убежден, что в деле замешаны Маарит и ее предполагаемые активисты, и это было весьма логично.

Вопрос: кто желает уничтожить все руководство горной компании?

Ответ: тот, кто знает, что они виновны в совершении чего-то жуткого и непростительного, и хочет создать прецедент.

А значит: активисты всегда действовали, поправ закон и порядок, а сейчас они вообще повысили эффективность своей деятельности, вынесли ее, так сказать, на новый уровень.

Не знаю, были ли у Халонена какие-либо доказательства или нет, но если и были, то о них он мне ничего не сказал. Да, и не важно, ибо его взгляд различает близкое и логичное, а смотрит слишком далеко.

Трое погибших: Кармио, Стилсон, Себрински.

Один пострадавший: Матти Мали.

Остался только Ханну Валтонен.

5

Для восьми утра тут было оживленно: паркетники развозили детей по школам и языковым детским садам, сидящие в универсалах успешные директора по продажам с тугими галстуками на шеях отправляли любовные послания своим тайным пассиям, расплескивая кофе на отутюженные женами брюки.

Такси припарковалось за пустой полицейской машиной. Водитель перенес взгляд на зеркало заднего вида и спросил, правильный ли адрес. Номер дома правильный, ответил я ему и заплатил. Вышел из машины и пошел к двухэтажному каменному зданию из светлого камня.

Выпавший ночью снег скрипел под ногами. В пригородах всегда дышится легко. Дорога еще не была расчищена, так что пришлось идти по колее. Окна домов были по большей части темными, дворы пустынны – у их владельцев начались горячие будни. У всех, кроме Ханну Валтонена.

Дом стоял на возвышении, съезд со двора выходил прямо на улицу. В нижнем этаже был встроенный гараж, перед которым стоял припаркованный белый «икс-пятый» и карета «скорой помощи». Вряд ли речь шла о спешном вызове: в кабине и салоне «скорой» никого не было, в машине лежали пухлые дорожные сумки, кожаный «дипломат» – кто-то явно собирался уезжать.

Меня остановили только у открытой двери в гараж.

Это было просторное помещение с высоким потолком, поделенное на два бокса. В правом стоял красивый «Триумф Спитфайр», по стенам – стеллажи с инструментами – все здесь явно для ценителя автомобилей. В левом – пусто, только полицейские и врачи «скорой помощи» и объемный серый пластиковый пакет, в какие укладывают тела. Над ним с крыши свисала метровой длины веревка с обрезанным концом.

– Простите, вы кто такой? – спросил у меня здоровяк-полицейский, что помоложе. – Вы родственник?

– Нет.

– Прошу вас выйти отсюда.

– Что тут произошло?

Однако он уже стоял около меня и держал за плечо. Прежде чем я заметил, мы уже вышли в одном направлении – из гаража во двор. Я остановился.

– Позволю себе поинтересоваться, что здесь произошло.

– Здесь зафиксирован случай смерти.

Он выпустил мое плечо. Сразу же стало комфортней.

– Пожалуйста, покиньте!

– Ханну Валтонен?

Полицейский взглянул на меня, его рука начала подниматься вверх. Я попятился: «Не нужно. Уйду сам».

Вернулся на дорогу. Завязал шарф, застегнул куртку, достал из сумки шапочку и перчатки и пошел на остановку.

Шеф-редактор Хутрила скрестил руки, закрыл глаза и сделал три медленных и равномерных вдоха и выдоха. Он выгнулся назад, казалось, что он на занятиях по йоге. Я успел рассказать ему все, что считал нужным, и высказал пожелание. Хутрила открыл глаза.

– Нужно время?

– Да.

– Ты ведь понимаешь, что другие успеют выжать из этого все, общипать, так сказать, под ноль!