Шахта

Так Сашок заделался настоящим шахтером. Пласт, на который его определили, был крутопадающий. Отбитый в лаве уголь сползал вниз по длинному деревянному рештаку. Самотеком он ползти не хотел, и специально приставленные рабочие – «отгребщики» – «провожали» его вниз лопатами. Первые две смены Сашок, можно сказать, веселился. Отгребка показалась ему совсем легким делом, он даже решил, что начальник шахты нарочно его пугал. Он очень суетился, все старался помочь своим новым товарищам, которые эту помощь охотно принимали. Но день ото дня в мышцах его накапливалась тупая усталость, все сильнее ломила поясница, вообще все заболело, и трудно стало в неудобной влажной робе хотя бы дойти до забоя, не то что вкалывать потом целую смену. Лопата вываливалась из его онемелых пальцев, а уголь на рештаке цеплять не хотела. Дышать через марлевую маску стало слишком трудно, просто невозможно, приходилось часто ее снимать и вдыхать густую черную пыль. Сердце стучало как бешеное. Потом горло и грудь раздирали спазмы, как ножом резало, и приходилось, бросив лопату, долго мучительно отхаркиваться. Товарищам не понравилась такая произошедшая с ним перемена, они без конца материли «паразита» и настоятельно требовали, чтобы он убирался из их бригады. Только Сашок на это не поддался, а, сжав зубы, возил и возил по рештаку тяжелой неудобной лопатой, выданной ему звеньевым для смеху. К концу смены в его голове словно колокол бухал, и он только старался не свалиться на рештак. Сашок кое-как выползал на штрек и медленно, качаясь как пьяный, плелся на руддвор, к клети, добираясь туда на полчаса позже остальных. Поднявшись, он долго-долго млел под горячим душем и расслабленно брел в столовую, где всего съедал по две порции, а компота выпивал целых четыре стакана. Поев, он непонятно как добирался до дому, валился не раздеваясь на койку и засыпал как бревно. А когда просыпался, раздетый и заботливо укрытый мамой Зоей, до следующей смены оставалось всего ничего, он едва успевал позавтракать, и уже нужно было идти, надевать проклятую робу.

Но со временем тело его пообвыкло, мускулы окрепли, и Сашок стал отгребщиком не хуже других-прочих. Однажды известный на шахте бригадир проходчиков Кондратов, длиннорукий губастый парень, которого Сашок отчего-то остерегался, по пути из лавы завел с ним вполне дружелюбную беседу, начав со слов: «Гляжу я на тебя, Саня…» Разговор этот продолжился в бытовке и в столовой. Короче, они закорешились. Хотя характером друг от друга отличались разительно. Кондратов любил подраться, погорлопанить и по девкам считался ходоком. А Сашок все еще оставался застенчивым слюнтяем с нездоровым румянцем на щеках и длинными тонкими пальцами. Но вот соединило их что-то, притянуло друг к другу.

По протекции нового приятеля Сашка перевели в его комсомольскую бригаду. Сперва он там тоже грузил породу вручную, а потом сам, никого не спросясь, наладил забытый всеми пневмопогрузчик, найденный им в забученном тупичке. Сашок до того насобачился на нем работать, что товарищи его даже зауважали.

– Сашок-то у нас молодцом оказался, – говорили, – утер, …, нос начальству!

Во время перерывов они частенько просили его потравить чего-нибудь «высоконаучное». Сашок всегда с удовольствием соглашался. Прежде он никогда не попадал в центр всеобщего внимания и не подозревал, как это может быть приятно. Говорить он, кстати, умел, объяснял все просто и доходчиво. Звеньевой Самохин, член парткома шахты, однажды поинтересовался:

– Слышь, Сашок, а чего тебя, это самое, мастером до сих пор не ставят? Ты ж вроде как диплом имеешь?

– А … его знает! – пожал плечами Сашок.

– Понятненько, – неопределенно выразился Самохин, но вопрос на бюро поднял, обобщив его до масштабов шахты в целом. Вышел приказ, согласно которому техник Белоконь А. И. назначался сменным мастером по вентиляции.

Сашок чрезвычайно активно включился в это дело, и вскоре обнаружил, что почти третья часть выработок не проветривается вовсе. Тогда он составил подробнейшую докладную на имя начальника шахты тов. Смирнова Е. Г., в которой яркими красками живописал выявленные безобразия. Но сперва, на всякий случай, зачитал ее Самохину, к которому чувствовал особое доверие. Тот сказал:

– О…ительно, пацан, ты это все изобразил, только я-то тут при чем? Ты давай лучше к начальству двигай.

– Небось пошлет он меня куда подальше.

– Как это пошлет? Не дрейфь, ты ж теперь вроде как сам начальник у нас.

Смирнов его действительно никуда не послал и даже похвалил:

– Молодец, Белоконь, не ошибся я в тебе! Мы с тобой, знаешь, что теперь сделаем?

– Нет, – честно ответил Сашок.

– Мы тут кое-чего подправим и пойдем с тобой к главному инженеру треста. Ты там это все ему доложишь. Главная твоя задача будет – вентиляторы выбить. Ну, или хотя бы чтобы он усек, в каких невозможных условиях мы тут план даем.