Шахтинск: Аномальная зона

– В общем, пошел я, Саня, на голос и увидел молодую женщину. Она развешивала белье во дворе дома и пела песню. Причем не хуже, чем Ольга Воронец. У меня, браток, слух есть, я в этих вещах хорошо разбираюсь! Потом к ней подошел мужик, и они о чём-то между собой заговорили. А я смотрю на них и диву даюсь. Люди-то говорят по-русски, но выглядят, как иностранцы! Куда я попал, не пойму?

– Мужик в белых шортах, в яркой цветастой рубашке, на голове у него кепка с большим козырьком, но почему-то без верха. Я, глядя на него, даже развеселился. Зачем человеку понадобилась кепка, если она его темечко от солнца не защищает? Так, пустое пижонство! На шее – цепочка с золотым крестиком, который он даже и не подумал спрятать, а ещё наоборот, как будто бы выставил напоказ. Ты можешь, Саня, такое себе представить?! Ну, ладно, верующий. Ясное дело, беспартийный. Значит, терять нечего. Но почему, хотя бы милиции не боится? Кто разрешил средь бела дня религию тут пропагандировать? Здесь что, нет советской власти?! Да за такие вещи с работы могут запросто вытурить!

– Женщина тоже выглядела ничуть не лучше. В каких-то узких белых брюках, в длинной свободной рубашке навыпуск, сшитой, как мне показалось, из американского флага. Во всяком случае, ткань рисунком на ихний флаг была шибко похожа. Флаг-то, конечно, не жалко. Так этим треклятым империалистам и надо! Только, где же они американский флаг достали, спрашивается? Может, заграницей побывали? Наши люди так не одеваются!

– Но, главное, лица у них какие-то другие. Если уж не иностранцы, то и не шахтинские точно. Это я сразу понял. Но, что меня ещё больше обеспокоило, всё вокруг было другое. Дом – бревенчатый, большой, добротный. Однако окна в нём почему-то не деревянные, а как будто бы сделаны из пластмассы. Ну, чего ты, Саня, смотришь на меня, как будто я белены объелся? Я эти окна потом поближе рассмотрел. И точно: пластмасса! Она ж такая ненадежная, для детских игрушек разве что пригодная! Кто, вообще, догадался делать окна из пластмассы? У меня это до сих пор никак в голове, Санек, не укладывается. Дверь входная – железная. Разве ж это дело? Такие двери устанавливают в тюремных камерах, но уж никак не дома.

– На крыше – огромная белая тарелка. Находится под небольшим наклоном. Я подумал, они в неё дождевую воду собирают. После лекции в нашем ДКГ одного заезжего доктора, который рассказывал о целебных свойствах воды, правда, не дождевой, а талой, моя Катя, когда дождь идет, выставляет во дворе оцинкованные ведра и тазики. Потом эту воду нагревает и моет голову. Говорит, помогает при выпадении волос. А крышу-то зачем надо было портить? Двор какими-то цветными плитками вымощен. Опять же эти буржуйские штучки! Можно было просто забетонировать, либо засыпать щебнем. Дешево и сердито! Во дворе стоит машина. Я отродясь таких не видел, даже в зарубежных фильмах. Как селедка длинная, крыши у неё нету, и всего лишь два сиденья. Правда, смотрится красиво!

– Короче, надоело мне, Саня, выглядывать из-за калитки, и я громко покашлял в кулак, чтобы обратить на себя внимание хозяев. Нужно же было в конце-то концов узнать, где я оказался, а главное, как мне до дома своего теперь добраться? Однако ни мужчина, ни женщина в мою сторону даже и не взглянули. Они посмотрели в экран небольшого и тонкого, как книжка, телевизора, который висел на внутренней стороне ихнего забора, как висит у тебя, браток, программа телепередач на стене кухни. Что?! Думаешь, Саня, я не смогу картинку отличить от телевизора? Или мне почудилось с похмелья? Да я уже месяц в рот ни капли не беру! Если не веришь, могу дыхнуть. Но только всё было так, как я тебе говорю. В этом странном телевизоре я себя в полный рост увидел, после чего калитка сама собой бесшумно раздвинулась, пропуская меня во двор дома. Нет, хозяева к калитке даже не прикасались, они, вообще, с места не сдвинулись. Просто нажали на какую-то штуку, с виду похожую на школьный пенал, и калитка отворилась.

– Ну, не стану я тебя, Санек, долго задерживать, да и день клонится к вечеру. Расскажу о самом главном, что не дает мне покоя. Клянусь здоровьем моей Кати, что всё, о чём я буду говорить – чистая правда. Мне просто нужно выговориться, понимаешь? Хоть с кем-нибудь поделиться. А то иногда мне кажется, что у меня голова вот-вот расколется на части. Дома меня слушать не хотят. У детей свои интересы. Жена думает, будто мне моё путешествие по пьяни померещилось. А я и рад бы всё забыть, да не получается! Держись, браток, за стул крепче. Мой рассказ – не для слабонервных. Я ведь, почему нынче к тебе пришел? Ты, Санек, мужик грамотный, а, с другой стороны, почем зря языком трепать не станешь.