Шалаш в Эдеме

Дом был самый обычный, пятиэтажный, сталинский, в меру запущенный, домофон отсутствовал. Дверь нужной квартиры открыли не спрашивая, видимо, нас ждали. На пороге стоял мой старый знакомый усатый Дроздов. Или Голубев. Только сейчас он был совсем без усов, очевидно, усы ему полагалось носить только на задании.

– Привет! – оживилась я. – Как там майор? Приказ адмирала выполнили?

Он поглядел сердито и пробурчал что-то типа: «Не твоего ума дело…»

Потом он провел нас по квартире. Там было пусто, темновато и неопрятно, чувствовалось, что никто в этой квартире не живет и не занимается ею. Впрочем, не мне бы говорить, у меня самой в квартире полный кавардак.

Спальни не было, в одной комнате имелся продавленный диван, которому Леонид Борисович чрезвычайно обрадовался: поспишь, мол, на голой земле – и раскладушке рад будешь!

От ванны с отбитыми краями он пришел в полный восторг, и тут я его вполне понимала. И, наконец, в кухне поджидали нас простой эмалированный чайник и газовая плита. Холодильника не было.

– Вот, – Дроздов скрипнул дверцей доисторического буфета, – чай цейлонский в пакетиках, сахар пиленый растворимый, баранки…

– Баранки? – возмутилась я. – Человек три дня толком не ел, а они ему баранки пихают! Нормальных продуктов не могли закупить?

– Не положено! – вызверился Дроздов. – Тут тебе не гостиница, а конспиративная квартира!

– Не волнуйтесь, Дуся, – Леонид Борисович погладил меня по руке, – мне сейчас, кроме чаю, ничего не нужно. Пить хочу – умираю!

Я поняла намек и занялась приготовлением чая. Чашки были самые простые, белые, без ручек, с казенной фиолетовой печатью «Хозотдел ВМФ», а внизу был нарисован трехмачтовый кораблик. Тоже мне конспиративная квартира!

Сообщив нам последние инструкции, Дроздов с облегчением направился в прихожую.

– Евдокия Андреевна! – официальным голосом позвал он. – На минуточку…

Ты извини, что я с тобой так по-хамски разговаривал, – тихим голосом сказал он в полутемной прихожей, – ты молодец, классная девчонка, ничего не боишься!

Неожиданная похвала была приятна.

– Ты тоже извини меня, Дроздов, – растрогалась я, – я не хотела тогда с корытом… это случайно вышло…

Он вдруг обнял меня и приник к моей щеке. Я удивленно отстранилась – это уже лишнее!

У Леонида Борисовича вид был очень усталый. Мало сказать – усталый, просто измученный. Но я, тем не менее, не оставила его в покое. Дождавшись, когда он выпьет вторую чашку чая, я уставилась на него в упор и заявила:

– Как хотите, Леонид Борисович, но я не успокоюсь, пока вы не расскажете целиком всю эту историю, которая привела вас в пещеру. Всю историю о затонувшем корабле, о золоте, о его поисках. Я – женщина, а женское любопытство – это страшная сила. Пока я не узнаю все в подробностях, я не смогу ни спать, ни есть.

– Ладно, – вздохнул Варшавский, пододвигая мне чашку. – Подлейте еще чаю… я вам очень признателен, Дуся, если бы не вы – не видать бы мне дневного света… а учитывая то, что Малюта с Амалией погибли, а, кроме них, никто не знал, где я нахожусь, – меня вообще ждала мучительная смерть. Так что я ваш вечный должник, и ваша просьба для меня – приказ. Итак, слушайте…

Для Леонида Борисовича Варшавского эта история началась с того дня, когда, занимаясь подготовкой архивных документов, связанных с участком акватории Финского залива, где планировалось начать работы по прокладке подводного кабеля, он среди старых бумаг случайно обнаружил доклад мелкого чиновника вышестоящему начальству. Доклад этот относился к самому началу восемнадцатого века, и Варшавский с большим трудом сумел его разобрать. Устаревшие буквы, незнакомые слова, выцветшие чернила – все это усложняло понимание документа. Однако, когда он преодолел все эти трудности и осознал суть доклада, руки его затряслись от волнения. Леонид Борисович понял, что он обнаружил ключ к сокровищу.

Скромный служащий, незаметный сотрудник проектного института, тихий архивный работник в одну минуту превратился в авантюриста и кладоискателя. Он почувствовал запах приключения, волнующий аромат моря, услышал грозный рев шторма, треск ломающихся мачт, крики гибнущих людей.

В детстве, как и все его сверстники, он зачитывался «Островом сокровищ», «Графом Монте-Кристо», «Копями царя Соломона» и другими книгами о кровожадных пиратах и несметных сокровищах, и теперь все эти приключения словно разом ожили в его душе.

Варшавский начал собственное расследование обстоятельств кораблекрушения трехсотлетней давности. Все свободное время он посвящал поискам в архивах и библиотеках. Благо семьи у него не было, а свободного времени хватало с избытком.

И его упорные поиски понемногу начали приносить свои результаты.