Шаляпин

Шаляпинский репертуар становился популярным у американской публики. Чтобы облегчить понимание русских романсов и песен, артист ввел в обиход подробные программки с переводами текстов. Каждое произведение имело в программке свой номер, который артист объявлял перед исполнением.

Все большим успехом пользуется «Борис Годунов». Именно Шаляпин «повинен» в том, что музыку Мусоргского признала и оценила американская публика. О шаляпинском Борисе восхищенно пишут газеты, и, что удивительно, почти не слышно сплетен и клеветы, от которых так страдал артист на родине. Исключение составили чикагские репортеры, поместившие заметку об отчаянном донжуанстве Шаляпина. Газеты писали о назойливых приставаниях певца к партнерше, исполнявшей одну из женских партий в спектакле «Мефистофель», о бешеной ревности ее мужа. Следующей сенсацией стали газетные слухи о драке Шаляпина с режиссером чикагской оперы Спадони, будто бы закончившейся победой итальянца.

История была похожа на игру в «испорченный телефон». На репетиции «Бориса Годунова», происходившей без сценических костюмов, Шаляпин показал режиссеру-итальянцу, как царь Борис расправляется с Шуйским. Приняв показ за настоящую потасовку, кто-то из присутствующих на репетиции разнес слух о драке на сцене. Инцидент обрастал подробностями. В одной из парижских газет Шаляпину приписывали хамское поведение по отношению к артистам, к которым певец будто бы обращался с ругательствами: «Идиоты, свиньи, разве это артисты, тьфу!» «За артистов, — писала газета, — вступился дирижер и дал Шаляпину пощечину». (Вместо режиссера фигурирует дирижер.) Итальянские газеты трактовали драку глобально, как конфликт русского и итальянского искусства: режиссер нанес Шаляпину удар «в защиту итальянской музыки». («Бориса Годунова» здесь сочли итальянской оперой!) Наконец, в английской газете «Дейли геральд» инциденту придали политическую окраску: «…носятся слухи, что маэстро Спадони заклятый фашист, поклявшийся бить всех большевиков по носам».

Федора Ивановича задела не столько сама газетная «утка», сколько сплетня о том, что его побили. Он потребовал опровержения. Тем временем в Петрограде слухи о скандале уже распространились… Шаляпин шлет И. Г. Дворищину нью-йоркскую газету с публикацией открытого письма Спадони:

«Дорогой синьор Шаляпин! С величайшим удивлением я узнал о помещенной в газетах злостной лжи, где мне приписывается отвратительная позиция в отношении Вас. Я итальянец и, как все мои соотечественники, воспитан чтить искусство; кроме того, как джентльмен, я никогда бы и не подумал даже занять в отношении Вас, бессмертный артист, столь гнусную позицию, какую приписали мне американские газеты, информированные какими-то недобросовестными журналистами. Примите уверения в моем совершеннейшем уважении и преданности.

Джакомо Спадони».

В письмах на родину Шаляпин обещает вернуться после очередного американского турне. «Красная газета» сообщает: певец прибудет в Ленинград весной 1924 года. Однако и эту весну артист проведет в Америке. По окончании сезона Федор Иванович едет в Европу. Лето — время отдыха, поправки здоровья. «Проклятая болезнь привязывает меня к докторам, к Парижу. У меня все тот же старый гайморит, и, вероятно, придется делать операцию…» — пишет он Горькому в Сорренто. До операции Шаляпину предстоят концерты в Германии. Он ждет в Берлине гонцов из России — И. В. Экскузовича и И. Г. Дворищина, чтобы обсудить обстановку, наметить репертуар. В письмах друзья зовут его в Ленинград, обещают торжественное празднование 35-летия его работы на театрах. Но на назначенное свидание ни Экскузович, ни Дворищин не явились. Шаляпин заключает новые договоры: «Так как вы не приехали вовремя, то я снова заключил контракт с Америкой, Германией, Австрией и Австралией и снова в Россию не попаду года 2 ½ — жаль!» — пишет он Дворищину.

А в Москве в январе 1927 года «Комсомольская правда» публикует стихотворение-манифест «Письмо писателя Владимира Владимировича Маяковского писателю Алексею Максимовичу Горькому», примечательное не только поэтическим комментарием предпринятого Горьким политического виража, но еще и точным предсказанием грядущих событий в жизни Федора Ивановича Шаляпина: