Шаляпин

«Простолюдинов, людей из народа, „мужика“ Шаляпин, по-видимому, любил искренно, чувствуя себя самого сыном народа, „крестьянином“. Жаловал столбовых купцов московских за уменье строить жизнь, за изобретательность, за творчество и, пожалуй, за мужицкий их корень. К русским слугам своим относился необыкновенно просто, как к равным. Снобизма в нем не было ни капли. К барам, к аристократам его не тянуло… А вот барскую жизнь, обилие, роскошь любил. И нередко прямо предъявлял свое право на это. Царь — почему ему жить не по-царски? В „Маске и душе“ он пишет: „Я говорил себе — были замки у королей и рыцарей, отчего же не быть замку у артиста?“ И он жил в очень большой роскоши… Скуп Шаляпин не был — он был широк и даже расточителен. Когда он находил нужным оказать кому-нибудь помощь, он не мелочно ее оказывал. Но инстинкт собственности, вкус к приобретению был в нем силен. Он любил золото, землю, дома в городе, дачи в деревне. В Крыму купил Пушкинскую скалу и какую-то скалу купил даже где-то в Америке. Ему казалось

, что все это очень практично, на деле это было чистейшее любительство, утоление капризной жажды владения. И деньги Шаляпин любил за то, что они могут дать. И даже эту любовь, столь сильную, он подчинял своему искусству и сану гения, каким себя гордо сознавал. Гонорары должны быть огромные, потому что он — Шаляпин».

…Вести о голоде и разрухе в России больно тревожили и С. В. Рахманинова. Он регулярно дает концерты в пользу соотечественников. В одной из американских газет опубликован большой список городов, куда высланы продуктовые посылки и денежные переводы. Только после концерта 2 апреля 1922 года посылки в Москве получили университет, консерватория, Музыкально-драматическое училище, Высшее техническое училище, Институт инженеров путей сообщения, Сельскохозяйственный институт, Школа живописи, ваяния и зодчества, Межевой институт, Высшие женские курсы, Союз русских драматических и музыкальных писателей, Большой и Малый театры, Художественный театр, Комитет содействия ученым. Благодарственные письма Рахманинову могли бы составить несколько объемных томов. Сергей Васильевич не распространялся на эту тему, но о том, сколь значительна и своевременна была его помощь, свидетельствуют письма А. К. Глазунова, К. Д. Бальмонта, Игоря Северянина, А. И. Куприна, Н. С. Морозова, К. С. Станиславского, Т. Л. Щепкиной-Куперник, Вл. И. Немировича-Данченко и многих других.

В пору экономического спада 1930-х годов многие русские эмигранты выброшены на улицу. Рахманинов дает несколько благотворительных концертов в европейских столицах. 16 марта, 3 и 5 мая 1932 года он выступает в Брюсселе и Париже «в пользу нуждающихся русских людей и русских студентов».

В 1926 году Рахманинов спасает от финансового краха авиаконструктора И. И. Сикорского, он ищет литературную работу В. В. Набокову, поддерживает театральные начинания М. А. Чехова, организует творческие заказы художникам М. В. Добужинскому, Б. Д. Григорьеву, К. А. Сомову.

Как пианист Рахманинов в эти годы достигает вершин артистического успеха, но его настораживает прагматическая предприимчивость издателей и антрепренеров, предлагающих ему выгодные контракты на создание и исполнение технически несложных произведений, заведомо ориентированных на упрощенный любительский вкус. Искусство не может быть корыстным! «Музыка должна идти от сердца… Я никогда не пишу для коммерции, — извещал Рахманинов американского издателя, — так как создание нового музыкального произведения, полагаю, должно быть чем-то священным… Я отношусь к творчеству слишком серьезно и уважительно, чтобы так поступать».