Шаляпин

«…Вернувшись в Москву, я позвонил из Шереметьева в Министерство культуры.

— Победа! Семья Шаляпиных, отвергавшая ранее идею о перезахоронении Федора Ивановича, дала согласие на перевоз праха!

— А кто, собственно, позволит привозить в страну социализма прах антисоветчика, лишенного нашего гражданства?

— Талант не имеет гражданства, — заметил я, понимая, что говорю не то, и тем более не тому:передо мною вновь была столь знакомая нам из многовековой России ватнаястена — куда страшней стены бетонной или железной…

— Странная позиция, — ответил незримый собеседник. — Она лишена самого понимания наших традиций — как вековечных, так и революционных…

Говорил я с человеком такого уровня, который не обойдешь; понял, что надежда осталась лишь на Андропова. Он тогда уже был секретарем ЦК, но городской телефон, который дал мне в шестьдесят седьмом году, только-только переехав на Лубянку (возглавлять Комитет государственной безопасности. — В. Д.), сохранил и на Старой площади».

В итоге последующих приятельских бесед писателя и секретаря ЦК КПСС принципиальное согласие на перенос праха Шаляпина было получено: некий начальственный голос по телефону сообщил Юлиану Семенову: «Юрий Владимирович просил продолжить работу по перезахоронению праха Шаляпина».

Оставались проблемы организационные. О них рассказывает сотрудник Музея музыкальной культуры им. М. И. Глинки Р. В. Саркисян: