Шалим, шалим! (СИ)

Отсюда вывод вытекает:

в блаженстве тот, кто сочиняет.

Играть в экспромтах и стихах

одно лишь удовольствие.

Приходится держать себя в руках

и сохранять спокойствие.

Поэзия кулинарии

Для графомана нет мучительней процесса,

Чем поиск тем, чтоб зуд унять души.

Ведь истоптали всё поэты, поэтессы,

И в темах не найти глуши.

И вдруг толчок, меня как осенило!

Нехоженые тропы есть:

Вот в кулинарии божественная сила.

Одну любовь ей можно предпочесть.

Я в классиках копался тщетно,

Надеясь отыскать хоть что-нибудь про снедь.

Увы, несовместимость явная заметна:

Писать стихи и есть хотеть.

Я классиков закрыл, не солоно хлебавши,

И понял: подымать МНЕ эту целину.

Ведь я пишу поемши, но не спамши,

Неся за графоманство тяжкую вину.

И чтоб восполнить сей в поэзии пробел,

Я гастрономию воспел.

Монолог кота

Март позади. Что не угомониться

и ратных ран не зализать?

Нет, кисок морды (тьфу ты, лица)

ночами не дают мне спать.

Я в мае подкатил к сибирской кротко:

так мол и так, одних кровей.

Июль — ангорская красотка,

как зной не паханных полей!

Потом пошло: бобтейл, шартрез, сиамки.

За ними пикси-боб, кимрик ...

Короче, протянул бы лапки,

но я ведь к трудностям привык.

Вот так кляну, посыпав шерсть золою,

годичных циклов маяту.

Наступит март — опять завою,

как и положено коту.

Командированный

В клетушке меблированной,

Чуть пьян и трезв отчасти,

Сижу командированный,

Вчерашнего во власти.

Окно полуподвальное

Под юбки лезет оком,

Устойчивость моральная

Проходит пытку шоком.

Шуршат манящим шепотом

Колготы из-под мини,

Зовут каблучным цокотом

Не женщины — богини!

Устойчивость моральная

Сильней подвальной страсти,

Душа маниакальная

Вчерашнего во власти.

От жажды умирая у ручья

По Виньону

От жажды умираю у ручья …

Исток его — химкомбината лоно.

Не до питья. А чья вина? — Ничья.

А, может, чуточку Вийона.

Глаза слезит мне сероводород.

Я нос зажал и затаил дыханье.

Мосточка нет, подобен смерти брод.

И всё поэту в наказанье.

Едва сдержав негодованья стон,

В сердцах Вийону выпалил: — Иди ты!

Я проштудирую тебя, Вийон, …

Но лишь в костюме химзащиты.

Дом с приведениями

Деревянный мой дом,

особняк двухэтажный,

самый крупный, богатый

в киржачской глуши.

Видно, предок мой был

человеком из важных,

но совсем без забот

о спасенье души.

Старый дом

резеденцией стал привидений.

Даже днём

можно слышать в нём скрип половиц.

По субботам звучит

заунывное пенье.

Эти звуки не спутаешь

с пением птиц.

Ну а ночью, во тьме

бесшабашные пляски.

Нечесть предпочитает

канкан и гопак.

Раньше сам я не верил

в подобные сказки,

а теперь по субботам

редут мой — чердак.

Я сижу взаперти,

обнимая берданку,

и курю,

чередуя махорку и "Кент".

Тоник с джином глотаю

за банкою банку.

Жду, когда же закончится

их уикенд.

А тусня не спешит,

знай себе веселится,

шебуршит,

в выходные попокойка с ранья.

Нужно дом загонять,

как ни больно проститься.

Всё равно человеку

не будет житья.

Что я только не делал?!

развешал иконы,

дустом дом весь обсыпал,

капканы в углах.

Но не писаны, значит,

земные законы

для живущих

в невидимых нами мирах.

Чёрных дыр не нашёл,

сколько я ни искал их.

Не пресёк потайной

с того света канал,

чтобы в дом не пускать

привидений незваных.

И терпенье, и силы

свои исчерпал.

Не понятен народ

параллельного мира.

Не имею к нему, видно,

нужный подход.

Может, новый хозяин

найдёт эти дыры,

залатает, а то

поимеет доход.

В пору ту, как назло,

приглянулась девица —

круглолица, блондиниста,

кровь с молоком.

Будто чёрт меня дёрнул

поспешно жениться

и ввести эту женщину

в проклятый дом.

Ей здесь всё оказалось

по слуху и вкусу.

Даже скрип половиц,

с тем же скрипом кровать,

даже стон завываний —

истошных и гнусных,

даже ... Смелости нет

про такое сказать.

День за днём,

за неделей неделя.

В выходные жена

прям сама не своя.

На ночь я затыкаю

все дыры и щели,

а она аж трясётся,

азарт не тая.

Хвать рукой, как всегда,

но пуста половина.

Слышу ниже

до боли знакомый мне стон.

Представляю себе

эту порнокартину.

Значит, время форсировать

мне Рубикон.

Уломал я жену

поиграть в паровозик

и увидел ...!

Боялся, хотя ожидал.

Да, увидел приличный и

голенький хвостик.

Я его покрутил и

чуть-чуть приподнял.

Не к добру,

если темечко чешется — к ссоре.

Только драки

и ссоры-то нам нафига?

А я чувствую собственной кожей,

что вскоре

рожу мне, как пить дать,

разукрасят рога.

Зная грех человечий:

не желаем стареть мы,

бес попутал и

влез незаметно в ребро.

Не на ангеле он поженил,

а на ведьме.

И хвостом покрутил,

улыбаясь хитро.

Я с соседкой предпринял

ответные меры,

ведь супруга

сама довела до греха.

У моей, по секрету скажу вам,

мегеры

под шиньоном пробились

сквозь кожу рога.

Утряслось, устаканилось

в нашем поместье.

Пляшут, песни поют

и живут, как хотят.

Вот и мы с благоверной

тусуемся вместе,

и за год наплодили

пяток чертенят.

Стал вести себя дом наш

и шумно, и смело.

Иногда до недели

бардак и гудёж.

Только наша деревня

совсем опустела.

Следом за стариками

ушла молодёжь.

Зимнее

Метель метёт, мороз морозит

и снегопад заснежил снегом

асфальт асфальтовых дорожек.

Авто не едет, а елозит,

и пешеход трусцовым бегом

опередить автобус может.

Осенняя кулинария

Кулинарный ведом труд,

Непогодью нет секретов.