Шальная для Победителя

Дашка так бурно кончила, сотрясаясь всем телом, что её повело. Она упала лицом в покрывало, увлекая меня за собой, как щеночка на поводке. Пришлось навалиться своим центнером на неё сверху и несколькими яростными толчками довести и себя до блаженства. Смачно залив её задний проход спермой, я слез с неё и раздвинул булочки руками, чтобы полюбоваться, как пульсирующая шоколадная звёздочка выплёвывает белёсую жидкость вперемежку со смазкой.

— Конфетка, всё хорошо? — на всякий случай поинтересовался я. — Я не сделал тебе больно?

— Почти нет. Всё хорошо, — счастливо улыбнулась она и погладила мою щёку рукой.

— Пойдём в душ, Дашунь? — облизывал я её взмокшую от напряжения спинку. — Я куночку тоже хочу.

— Ты чёртов псих! — рассмеялась она, но в душ мы пошли вместе.

Засыпал я ровно, как ни странно. Думал совершенно не о Славяне, а о том, чтобы поскорее сделать Дашуне документы. Вдруг со мной что-то реально случится, ей же ничего не перепадёт.

Напишу завещание на Дашу. Прям завтра и напишу, — решил я и отрубился, сжимая сочную, упругую титьку Даши рукой.

Следующее утро началось не с минета и даже не с кофе.

Часов в десять меня разбудил звонок от Баркаса.

— Витя, тут к тебе приехали!

— Кто? — недовольно простонал я в трубку, готовый послать любого к чёртовой бабушке.

— Уголовный розыск!

42. Виктор

42. Виктор

Я велел Баркасу пригласить ментов в дом.

Без паники. Только без паники!

Не время троить. Я себе даже сухариков не насушил. Я не сяду! Больше не сяду!

— Кто там, Витя? — проснулась Даша. Вскочила, сонно щурясь от света, волосы торчком. — Что случилось?

— Сосед пришёл. Забор хочет переделать, — соврал я. — Ты спи, сладенькая! А скоро! — уложил её обратно на кровать, укрыл одеялом, посмотрел в обеспокоенные чёрные глаза, чмокнул в губки, а самого аж затрясло. Что, если в последний раз её вижу? — Щас я его быстро узнаю, чо надо, и вернусь к своей девочке! — пообещал я и пошёл одеваться.

Что надеть-то, блять? СИЗО-стайл я знал не понаслышке. Рука сама потянулась к кроссовкам без шнурков и спортивкам без завязок.

Баркас уже запустил ментов в дом. Они ждали меня в гостиной, с интересом осматриваясь по сторонам. Начбез нервно дёргал ногой, разглядывая полицаев, будто мальчишка, будто не видел их никогда. Двое сопляков с автоматами и взрослый полковник. Я подошёл к полкану, стараясь сохранять самообладание и достоинство.

— Чем обязан?

— Полковник Чердынцев Юрий Васильевич, уголовный розыск, — ткнул мне в рожу корочки мужик. — У нас ордер на ваш арест, господин Одинцов.

Баркас переменился в лице, шары по полтиннику. Сдаёт мужик. На пенсию его, может? Пора уже?

— О, как? — покачал я головой. — Пойдём в кабинет, полковник? Покажешь ордер?

Чердынцев приказал бойцам ждать и прошёл следом за мной. Я усадил его на стул, сам сел в кресло напротив, вальяжно развалившись в нём. Сейчас полковник, лениво жевавший жвачку, выглядел уже не так круто. Он сидел на стульчике, как воробей на жёрдочке. Не так уж и страшно.

Некоторое время мы внимательно смотрели друг на друга, будто пытаясь догадаться, о чём думает тот, кто напротив.

— Сколько? — спросил я, наигравшись в гляделки.

— У нас есть запись с камер видеонаблюдения, — уклончиво ответил полкан. — Время смерти потерпевшего установлено до минуты.

— Свидетели? Отпечатки пальцев? Мотив?

— Супруга покойного дала показания, напрямую обвиняя вас.

От, сука тупая! По-русски не понимает? Или не въезжает, на кого бочку покатила? Придётся учить эту дуру уму-разуму!

— На хую я вертел её показания! Есть косвенные улики или ты пиздёж бабий к делу пришить решил, собака ментовская? Я что-то не расслышал, сколько ты хочешь, Юра?

Полковник замялся, задвигал челюстями быстрее, как будто бы не знал, сколько ему нужно, чтобы хавальник завалить, как будто он совсем не рассчитывал на взятку. Он реально арестовать хотел? Меня?

— Десять.

— Ебало не треснет? — злобно зыркнул я на мужика. — Пять. Или я звоню своему адвокату. У тебя семья есть, Юра? Есть. В обручальном кольце пришёл.

— Виктор Андреевич, вы не понимаете, наверное…

У меня во рту со страху пересохло. Утомил меня этот наглый, жадный тип.

— Шесть, если угостишь жвачкой.

Полковник вытер взмокшие ладони о брюки с лампасами и потянулся к внутреннему карману кителя. Вытащил оттуда початую пачку жвачки и протянул её мне.

Это означало, что сделка состоялась. Отлегло. Закинув пару мятных подушечек в рот, я сунул остатки жвачки в карман спортивок. Полковник ожидал, что я ему верну остальное, поэтому его смутила моя наглость, как и меня его.

Я поднялся из кресла и открыл сейф. Отсчитал Чердынцеву шесть пачек новеньких купюр и протянул их ему.

— У вас пакетика не будет?

Он поднялся на ноги, поправил нервно фуражку и ухватился за деньги. Я не спешил их отдавать, поэтому полковнику пришлось дёрнуть их, но безуспешно.

— Когда похороны Дикого?

— Завтра в одиннадцать на южном кладбище, — ответил полковник, намертво вцепившись в деньги.

— Напишешь, что пол в туалете скользкий?

— Так точно!

Я отпустил взятку, и полковник с облегчением вздохнул.

— Я проверю!