Шальная мельница (СИ)

Или всё равно этот подонок меня отыщет, закатись я сейчас хоть на самую Луну? Тяжелый шумный вздох — и пошагала прямиком к своему истязателю.

— Привет, какими судьбами?

Дрогнул, резво отрываясь взглядом от экрана телефона.

— О, ты уже? — зашевелился, встал, поравнялся рядом (живо пряча аппарат в карман). — Да тебя и жду, разве может быть иначе?

Печально (ехидно) ухмыляюсь.

— По делу, или так?

— Ну, как, — живо хватает в свои объятия и притягивает к себе, не сопротивляюсь. — Как всегда… соскучился.

Короткий поцелуй в шею — поежилась.

Невольно скривилась, но, едва осознав свой косяк, в момент исправилась: нарочитая, натяжная улыбка.

— Мы же только вчера виделись, а уже соскучился?

— Ну, сама понимаешь…

— Что?

Поморщился. Живо разомкнул хватку, шаг в сторону, болезненный вздох. Протер руками лицо, сгоняя напряжение.

— Да дома… п****ц, просто нет слов. Выносит мне мозг по любому поводу.

— Ну…. теперь у неё есть оправдание. Терпи.

— Лиль, ты опять?

— Что Лиль? ЧТО ЛИЛЬ? — не выдерживаю и рявкаю на него.

— Да тише ты! — живо оглянулся по сторонам (а я игнорирую, пристально всматриваюсь в лицо этому мерзавцу). — Я же просил, не начинай. Сама знаешь, что я всего этого не хотел.

— Я-то знаю, а вот она? На что обрекаешь? Жену, ребенка? Или это так — опять… «временные трудности»? Да?

Смолчал, взволнованно сглотнув слюну. Опустил голову.

— Вот именно… даже сказать нечего, — продолжаю.

— Лиль…

— Ну? Говори.

Глаза в глаза.

— Неужто, это нас разведет?

Горько рассмеялась я, взгляд около, а затем снова на Михаила.

— Да нет, что ты, — откровенно язвлю. — Это так — ПМС.

Отчаянный, болезненный (его) вздох.

— Ладно, — внезапно (или же, наконец-то) голос сего гада становится привычным: черствым, грубым, с налетом презрения (нет, не конкретно ко мне, а ко всему живому в целом). — Хватит сопли лить, поехали к тебе.

Нагло, дерзко хватает за руку и тащит за собой на выход. Словесно сопротивляюсь, хотя физически — ведусь.

— В смысле? — искренне удивляюсь я. — У меня еще пары, модуль, да и семинар у этого придурка.

Выбрались на улицу.

(КГТУ. Удивительное местоположение для университета. Нет, добираться-таки — самый лучший вариант, а вот что по поводу уюта и замкнутости «студгородка», то его, почему-то, тут, практически, не предусмотрели. Сплошная суматоха с самого утра. Будучи как на ладони и находясь в самом сердце города, рядом с (по факту) главной площадью, и с, не меньшего размера, стоянкой, а также сбоку от центрального Собора, Северного вокзала, ФСБ, ФМС и прочих ключевых объектов (принимающий в день по несколько сотен посетителей), сквер сего учебного заведения больше напоминал проходной двор, нежели «закрытое общество», «тихую обстановку» рядом с «храмом знаний». Может, конечно, в этом и нет никакого минуса, но меня сие, почему-то, конкретно раздражало, и я, даже бы сказала, бесило).

— И что? — гаркнул Ярцев. Замер, силой разворачивая, заставляя встретиться лицом к лицу. — Прям вот… ну никак?

Саркастически хихикнула. А самой мерзко — причем, даже уже не от него, а от себя самой. Ибо фактически уступаю, даже сейчас. А ведь решила, еще вчера решила, что всё, точка. В отношениях с ним — точка, и в мести своей (пусть так и не свершенной) — ТОЧКА. Конец этой безнравственной подстилочной жизни. КОНЕЦ.

Беременность Ирки всё поменяла на корню. И плевать уже… кто на что надеялся, и кто для чего что делал, как унижался и как играл. Плевать. Пусть… хотя бы у этого ребенка будет шанс… на нормальную жизнь. То, чего у нас не было с Аней.

Решаюсь на прощание поиздеваться над нерадивым будущим папашей.

— Ну, хочешь… в машине?

— ЧЕРТ! ЛИЛЯ! — ух, закипел, завелся моторчик с пол-оборота! — Я же тебе уже сотню раз говорил! Я не какой-то там гнилой пацан, а ты — не простая девка. Для меня — не просто шкура. Ты моя, понимаешь? — обнял нагло, при всех, совсем не боясь раскрыться, притянул к себе. Ласково коснулся кончиками пальцев щеки, провел вдоль скулы к губам и замер. — Ты — моя девочка, и я тебя люблю. Ну? — схватил за подбородок и поднял голову вверх. Глаза покорно встретились. — Малышка, не дуйся. Я всё разрулю, как всегда разруливал.

— И как можно… беременность жены разрулить? — рычу гневно. Вырываюсь, шаг вбок. Невольно поддается. А затем и вовсе становится ясно почему — раздается громкая мелодия телефона.

Привычный жест, давая установку молчать, и тут же принимает звонок. Торопливые шаги подальше от меня, куда-то в сторону.

— Алё. Котик, привет. Нет, на работе… Да-а, по делам…

Уже не слушаю, и не смотрю в его сторону — поспешный разворот. Зажмурила глаза и замерла в обреченности. Сейчас я как никогда понимаю поступок Ани. Оба ее поступка. Чувство собственной никчемности, не просто сводит с ума, оно, словно коварный змей, жестоко, беспощадно шепчет на ухо, требуя…

— Девушка, де-вуш-ка! — кто-то позвал меня за спиной. Живо оборачиваюсь. Мужчина (старый, потрепанный, грязный, зловонный) вдруг потягивает мне мою сумку. — Вы уронили.