Шальная мельница (СИ)

Ушам своим не смогла поверить, когда незнакомый мужчина (небедно одетый, хотя и без всяких знаков отличия Ордена) стал рассказывать с чем приехал. И это-то… после такой затяжной тишины, молчания, безучастия… Почти год прошел. Никто нигде не искал, не касался моего отсутствия (там), ни моего присутствия (здесь), а тут — на тебе… Однако, вместо гонения, презрения и настороженности, какая-то печаль, мольба, провинность звучала в голосе Посланца. Внутри всё враз затрепетало, едва услышала такие милые сердцу слова: «округ Бальги», «Цинтен»… Однако, увы, отнюдь не Генрих сию весточку направил. Отнюдь не он.

Очередное деловое предложение. Очередная попытка купить мою душу маслеными обещаниями и уговорами, пылкими сказками.

Бауэр Фон-Нейман… неизлечимо болен. И даже «всемогущий» Хельмут и «коварная» Беата не в силах помочь. Изменить, исправить его участь. Единственная надежда — на необычайный дар… такой же необычайной «Целительницы», «Лекаря», «Знахарки»… Анны, которая в присутствии уже многих людей являла «чудо животворящее»: возвращая беспросветно больных, представленных к смерти людей, к полноценной жизни.

— Это какая-то забава? Шутка? Или… инквизиция нынче стала действовать тонко и тайно?

Поморщился, нахмурился мужчина от моих слов.

— Побойтесь Бога, какая инквизиция? Я, как представитель Ордена, предлагаю вам заключить договор, причем на Ваших же условиях: Вы излечиваете риттербрюдера Бауэра — а мы хорошо Вам за это платим. Не обидим. Или что…, - взгляд около (отчего и я ему вторю), — Вы живете в полном достатке и подобные глупости больше не занимают Вас?

Взгляд на Нани — казалось, та готова была сейчас взорваться от счастья; на Тетку — окаменевшая, дико таращила глаза и, чудилось, будто уже не дышит.

Глубокий вдох, и вновь глаза в глаза со своим супротивником.

Нервно прожевать эмоции.

— А если я не справлюсь? Не в моих будет силах? Или… опоздаю? Путь-то… неблизкий.

Закивал живо, лихорадочно головой.

— Оплатим дорогу и все Ваши усердия. В случае успеха — отличные премиальные. Так что, не обидим при любом исходе.

— А защита? Кто мне гарантирует защиту от нападок… некоторых людей? Лживых обвинений?

— Орден, — уверенный, твердый кивок головой. — Полностью положитесь на нас. А не достаточно моего слова, члена конвента Бальги, как и… остальных риттербрюдеров, фон Неймана и фон Менделя, то обязательство Командора, Рихтенберга.

Тотчас кольнуло в груди. Запнулась. Боль вмиг пронзительной стрелой ворвалась в сердце, отчего откровенно поморщилась я.

— Фон-Менделя? — несмело, сухо шепчу.

— Да, — лицо незнакомца просияло, — брата-рыцаря фон Менделя. Поговаривают, вы когда-то хорошо ладили между собой. Да и… конечно, великое исцеление его — полностью Ваша заслуга. Увы, отблагодарить Орден в полной мере не смог.

Качаю головой.

— Нет, не стоит. Дело было не в оплате.

Загадочно ухмыльнулся тот, но смолчал (не прокомментировал).

— Так что? Каково решение?

Обмерла я. Жуткие за и против. Страх заживо сдирал кожу, но безумно подкупало то, что я, наконец-то, увижу его…. моего Генриха.

— А Цинтен… он все еще под поляками?

Оторопел мужчина, невольно округлив очи.

— Нет, что вы! Уже давно наши войска вернули сие селение в лоно Ордена.

Коротко, неуверенно киваю. Еще секунда — и устремляю взгляд на Девочку.

— Нани?

— Да? — резво ожила Девочка, машинально ступила пару шагов ближе, но тут же обмерла; нервно заломила себе пальцы.

— Решай.

* * *

Уже повозка с нами стала набирать быстрый ход, как вдруг резво обернулась Нани, словно что-то почувствовав. Последовала ее примеру и я.

… на выходе из города стоял какой-то молодой человек и внимательно, напряженно, всматривался нам вслед. Еще миг — и вдруг резкий разворот, бег на грани сил куда-то в сторону, минуя городские ворота. В лес…

— Кто это? — испуганно шепчу ей.

Шмыгнула носом та, тотчас отвернулась, пряча взгляд. Едва слышно:

— Неважно!..детские глупости.

Глава 12 Бесовщина

Все это время Фон-Нейман находился у себя дома, а не в приюте под присмотром Хельмута (что вызывало, конечно, целую череду вопросов).

Осмелиться перешагнуть через порог треклятой обители и, с опаской оглядываясь по сторонам, пуститься в заданном направлении. Надо, кстати, отдать должное: не только обет целомудрия позабыл сей человек, но и… бедности. От шикарных портьер на окнах — и вплоть до серебряной посуды в арсенале смиренного монаха.

К тому времени, как мы прибыли в Цинтен, он находился уже в ужасном состоянии. Будучи, практически, в бреду, с трудом узнал меня и даже своего «Посыльного».

…

Бегло, поверхностно осмотреть Бауэра, немного ощупав живот (болезненно место).

— Вы мне поможете, Анна? — едва слышно, изнеможенным голосом шепнул.

Глубокий, мерный вздох. Глаза в глаза.

— Я готова идти на сделку. Только речь… отнюдь не о деньгах.

Поморщился (не то от боли, не то от злости).

Внезапно махнул рукой в сторону присутствующих, давая приказ оставить нас одних. Тотчас подчинились.

— Я слушаю…

Выровнялась, как перед расстрелом, и жестко, черство, дабы ни грамма не потребовал уступить: