Шальная мельница (СИ)

Замотал в гневе головой. Миг — и пристальный, полный глубокой боли, взгляд мне в очи.

— И ты всё это время молчала? Я тебя столько искал, ждал… с ума сходил, — немного помолчав. — И ты это знала! ЗНАЛА! И, тем не менее…. ничего не сказала!

— Не сказала? — недобро чиркаю зубами, поддаюсь на его злость. — Ты уверен, что не сказала? Уверен? А ты, вообще, кого-то тогда слышал? Лиля, Лиля, Лиля! — паясничаю. — Целыми днями одна Лиля! Разве не так?

Стыдливо отводит взгляд. Морщится.

— Вот именно, Гош. Вот именно. И, тем не менее, — кривляю его слова; набираюсь храбрости, дабы продолжить, — так надо было. Чтобы вы встретились с Лилей, чтобы она в кому попала, чтобы с Генрихом… столкнулась. Только так, — киваю головой, но и виновато поджимаю губы. — Не знаю почему, и чья это игра… И, тем не менее, Гош, Гера, и тем не менее. Я здесь, уже здесь. Твоя Лиля, твоя АННА! А ты мой — Гоша, Генрих. Спустя столько времени… мы, наконец-то, вместе. И к чему эти обиды? Разве я тому вина? Разве я крутила эти карусели? Выдумывала их? Мне бы тоже хотелось… тогда остаться в машине с тобой. Чтобы ты нас не высадил…

— По-твоему, я виноват? — жестко, грубо перебивает. Еще больше ошарашенный взгляд в глаза.

Качаю отрицательно головой.

— По-моему, никто не виноват. Или оба. И мы заслужили то, что заслужили. Но главное, что мы встретились, узнали друг друга, влюбились — и теперь вместе… ВОПРЕКИ ВСЕМУ.

Несмело мотает головой в негодовании. Шумный вздох — и потирает лицо ладонями, сгоняя шок.

— Гош… — несмело зову.

(молчит)

— Генрих…, - жалобно, отчаянно продолжаю. — Гера. Ну, Гер, — вновь лезу к нему, пытаюсь обнять, обвиться вокруг шеи, повернуть к себе его лицо. Поддается. Глаза в глаза. Робко улыбаюсь. — Ну, не злись на меня.

— Да не злюсь я, — недовольно гаркнул. Поморщился. — Просто… всё это — какой-то бред.

Киваю головой, горько смеясь.

— Еще какой. Ну, идешь ко мне?

Не сдержался. Залился смехом.

— Ненормальная.

— Угу, — коварно ухмыляюсь. Уверенный напор — и разворачиваю его к себе целиком. Поддается. Ухватиться за лацканы — и потащить на себя. Доли секунд — повис сверху. Все еще мнется в неловкости и растерянности.

— Только, — шепчет сквозь улыбку, — хватит на сегодня откровений…. а то я больше не выдержу.

Пристыжено усмехаюсь, виновато пряча взгляд.

— Что? — не выдерживает.

Кривлюсь, наигранно, театрально качаю головой.

— Ничего, — колкий, с опаской, на миг в глаза и снова спрятать взор.

— Говори, — серьезно, отчасти, даже, грубо.

Недовольно вздергиваю бровями. То просит одно, то приказывает другое.

Глубокий вдох — и осмеливаюсь. Глаза в глаза. Взгляд на расстоянии вдоха.

— Была еще Четвертая Лиля, после Лизы.

— Четвертая? — ошарашено отстраняется, но не даю улизнуть, удерживаю силой, отчего подчиняется на мой напор, замирает.

— Да, — нервически прокашляться. — Это — она, тот урод… который влетел в тебя на перекрестке, отправив в кому. Это она — та девушка, что насмерть…

— Нет, — качает головой, бледнея от прозрения.

Кривлюсь, морщусь от боли и страха.

Лихорадочно, торопливо бормочу вдогонку.

— Но она, я, не специально. Тормоза отказали, или еще что. Я ж — не механик. Гош, ну, прости…

Не выдерживает — и рассмеялся истерически. Вновь поравнялся, расселся на кровати.

Рдею смущенно, а в голове уже кто-то печально ноет, осознавая, что близости сегодня со своим Генрихом уже не ждать.

— И Нани… — а это уже кто-то другой, решил окончательно всё добить, расстрелять бедное, хрупкое сознание Шалевского.

— ЧТО НАНИ? — неприкрыто грубо рычит. Взгляд на меня, в лицо.

— Это — Аня.

Округлил очи.

— Да ладно?

— Угу.

Закусила я губу. Шумный вздох.

— Еще что будет? — внезапно добавляет и на губах проступает добрая улыбка.

Обмерла я в удивлении. Секунды выжидания его — и поддаюсь. Качаю головой:

— Нет, вроде… всё. Ничего такого… сверх.

Скривился, махнул рукой.

— Ладно, потом… над всем этим подумаю, — пристальный, многозначительный взгляд мне в глаза. Неожиданно мерное, тихое, плавное, словно дикий зверь загоняет свою добычу, движение, начал на меня напор, наступление. Поддаюсь, с испугом, трепетом в душе следя за его мыслью, опускаюсь на подушку. Еще миг — и повис сверху.

Ухмыляется коварно. Улыбаюсь (смущенно) и я.

— Ну, теперь… лечи меня, моя Докторша. А иначе… я точно сейчас сойду с ума.

Мигом облизать губы — и притиснуться коротким поцелуем к его губам, обхватив руками за шею.

— Только, чур, потом… не жаловаться и не брыкаться, — шепотом.

— Не буду, хорошая моя, не буду. Только помни, никаких резких движений, а то кровать нас не простит…

… действительно, не простила.

* * *

(Л и л я — 5).

Надо ли говорить о том, что отныне я ношу фамилию Шалевская, и уже на сносях? Если, Господь больше не гневается на меня, то… я искренне надеюсь, что наконец-то нас с Генрихом сделаю родителями.

Хотя…. не надо забывать, что вот как для Гоши, то это будет уже второй ребенок. С его сыном мы видимся часто. И это — радостные моменты для всех нас. И для меня в том числе. Действительно, это так. Нет, я не пытаюсь заменить ему родную мать, или стать а-ля вторая, нет. Однако… хорошим другом, то тут уж — наверняка.

…