Шальная Ванда

Был уже вечер, когда она нашла логово Альберта — спрятанное среди чахлых деревьев и кустарника подобие палатки из потрепанного голубого брезента. Крыша была натянута при помощи веревок и бечевок, привязанных к деревьям. Земля вокруг была усеяна пустыми пластиковыми бутылками, контейнерами из-под еды и винными бутылками — в основном, разбитыми. Она подозревала, что разбитые бутылки были для старика чем-то вроде забора из колючей проволоки. По характерному тошнотворному запаху она поняла, что он использовал соседние кусты в качестве туалета.

Ванда наклонилась и заметила его ноги прямо у входа в палатку. Старик спал. Неудивительно с учетом того, что он бродяжничал по ночам. Девушка пробралась через сторожевую систему из пустых банок и бутылок, минное поле разбитого стекла и перешагнула через розовый велосипед. Тихо как мышь она пригнулась и забралась внутрь.

Он похрапывал в глубоком сне. Увидев использованные иглы и пустые бутылки из-под выпивки, валяющиеся на грязном полу его «дома», она поняла, почему он так крепко спит. Ванда расслабилась: в таком дурмане он не сможет быстро проснуться и сразу дать ей отпор. Она улыбнулась при мысли, как легко справиться с проблемными людьми, когда они пьяны или накачаны наркотиками.

У Ванды был с собой Магнум 357, но она не хотела использовать его без крайней необходимости. Она в любой момент могла пристрелить старика и быстро свалить. Преимущество револьвера заключалось в том, что он не оставлял гильз, как полуавтоматы. Любой, увидевший хорошо одетую женщину, непринужденно идущую по улице, и не подумает, что стреляла именно она. Ванда могла притвориться удивленной и растерянной, покидая район вместе с остальными.

Она заметила поблизости грязную подушку и решила использовать ее в качестве глушителя. Не идеально, но лучше, чем ничего. Но тут ей пришел в голову вариант поинтереснее.

Альберт лежал на боку, и Ванда заметила рукоять ножа, заткнутого за пояс его грязных штанов.

Когда Ванда вытащила нож из чехла, старик фыркнул во сне и перевернулся на спину. В мгновение Ванда перекинула через него ногу и оседлала его, прижимая к полу.

Старик открыл налитые кровью глаза и удивленно заморгал.

— Ублюдок, — прорычала Ванда.

Он закрутил головой по сторонам, а затем всмотрелся в лицо склонившейся над ним девушки.

— Какого... Ванда?

— Она самая. Ванда, которой ты солгал. Ванда, которую ты облапошил. Ванда, которую ты обманул.

— Что ты несешь?

Похоже, он разозлился. Так даже лучше.

— Ты рассказал о нас жене Рики.

— И че? — нахмурился он.

— Ты привел меня к дому Анжелы, но ничего не сказал, когда я говорила, что злюсь на нее из-за предательства. Ты ни словом не обмолвился, что сдал меня сам. Из-за тебя я пристрелила ее собаку.

— Да пошла ты!

Ванду это лишь подстегнуло, и она вонзила нож ему в шею.

Он схватил ее за запястье, когда она выдергивала нож, но дело уже было сделано. Он был не только стар, но еще и под действием выпивки или наркоты.

Кровь толчками вытекала из его шеи. Ванда немного отодвинула правую ногу, чтобы на нее не попала кровь. Альберт задыхался, выпучив глаза.

Ванда вырвала запястье из его слабой хватки и, взявшись за рукоять ножа обеими руками, воткнула лезвие в ложбинку у основания горла. Глядя ему в глаза, она налегла всем своим весом, полностью погружая нож в плоть. Поднявшись, она увидела растущую лужу крови под его головой.

Ванда улыбнулась при виде его округлившихся глаз, смотревших на нее с замешательством; все это время он задыхался, пытаясь наполнить легкие воздухом.

Одной рукой он зажимал рану на шее, безуспешно пытаясь остановить кровь, а второй отчаянно размахивал в попытке схватить Ванду. С каждым булькающим вдохом кровь с пузырями воздуха вытекала из ран.

В его полных ужаса глазах ясно читался вопрос.

— «За что?» — озвучила она его. — А за то, что заставил меня предать единственную подругу. Ты заставил меня предать Анжелу, единственного человека, который меня уважал. Вот за что.

Из-за ножа в горле он не мог ответить. Старик был слишком слаб, чтобы вытащить нож, и не мог остановить кровь, хлещущую из него на грязный пол жалкой лачуги.

— Ты потратил свою жизнь впустую, старик. Если ты на самом деле отец Анжелы, то упустил возможность узнать ее, узнать, насколько она умная и хорошая. Ты лишил себя возможности видеть ее очаровательную улыбку. Ты лишил себя возможности полюбить ее.

Ванда не знала, доходили ли ее слова до его умирающего мозга, но надеялась на это. Родители Ванды тоже упустили возможность ее полюбить. Они постоянно говорили, какая она злая, заставляли ее молиться часами и били за то, что она впустила дьявола в свое сердце. Они сами не дали ей полюбить их, когда она выросла. Они просто использовали ее, как и этот жалкий старик. Он поклонялся наркотикам и выпивке. Если он действительно был отцом Анжелы, то должен был поклоняться ей. Как и родители Ванды, он потратил свою жизнь впустую.

Ванда наблюдала, как Альберт истекает кровью, и ее грудь вздымалась от возбуждения и удовлетворения: она поквиталась с тем, кто поступил с ней неправильно.