Шальной ветер-2

Следующие полчаса он гонял обалдевших парнишек по площадке, рассказывая о баскетбольных правилах и показывая, где каждый должен находиться и какова роль в игре каждого из игроков. Сначала "баскетболисты" боязливо приняли его. У Ферди на мгновение даже мелькнула мысль, что он испортил им игру. Но эту мысль он загнал куда подальше, и спустя время его перестали воспринимать господином из замка. Он снова стал Дином — для кузенов Лары, а потом и для остальных. Его горячее желание, чтобы они правильно играли, затмило все общественные, особенно деревенские, предрассудки.

Скоро обе команды снова гоняли по площадке, но уже с гораздо большим воодушевлением. После того как Ферди в Доме Отшельника раскрыл своё инкогнито, первым Колдер разузнал, что собой он представляет. И теперь, после пары его выкриков, что Дин — знаменитый баскетболист, и остальные радовались, что парень помогает им лучше освоить эту занимательную игру.

Кажется, эти ребята были готовы играть до утра.

Ферди осторожно отошёл к девушке, которая восторженно подпрыгивала на каждый удачный взлёт мяча и его пролёт внутрь корзины.

— Здорово! Дин! Ты так здорово помог им! Теперь они совсем по-другому бегают!

Перед тем как уйти, новые друзья подошли к Дину и немного застенчиво пожали ему руку. Последними не совсем уверенно рядом с ними остались кузены Лары.

Пожав мысленно плечами, Ферди насмешливо сказал:

— Помните то место, куда вы лошадей привели? А не пойти ли нам туда — устроить ночной пикник? Недалеко же.

Удивлённые, его юные друзья, тем не менее, согласились. Судя по всему, понял Ферди, они хотели посмотреть, а что именно для пикника предложит Дин.

Пикник удался. Хохочущие парнишки, поедая пироги и запивая их напитками, рассказывали, как им пришла в голову идея устроить баскетбольную площадку, вспоминали самые интересные моменты из недавней игры… Ферди сидел на том же бревне, обнимал смеющуюся Лару и был счастлив, что его тошнотворный страх перед меткой демона стал слабей.

21

Заснуть-то он заснул.

С мыслью о сутках, которые взял, чтобы обдумать дальнейшее, и которые отсчитывают, как часы перед казнью…

… Долго мыл руки в ванной комнате. Почему-то они всё время казались не очень чистыми, и скользкий кусок мыла настолько уменьшился, что начал раздражать. Как раздражал и сумрак в помещении, наверное по привычке устроенный им же самим… Наконец он выключил воду и потянулся за полотенцем. И вздрогнул, когда сильная струя из крана прорвалась и хлестнула в раковину. Пока ещё только озадаченный, не удивлённый, он обернулся к крану и поднял вверх рукоять. Всё нормально. Вода привычно, как и полагается, перестала течь. Значит, кран в порядке? Он снова отвернулся.

Резкий плеск и ровное гудение — и он замер, уже встревоженно глядя на мутную от сильного напора струю воды. Но от сильного ли напора она мутна?.. Он ещё тянулся снова перекрыть воду, а сам с подступающим страхом всматривался в постепенно темнеющую жидкость (не воду!), жёстко бьющую из крана в белую раковину. Тянулся и безотчётно старался двигать рукой так, чтобы на неё не попали капли…

Руки затряслись и он отдёрнул пальцы от рукояти крана, когда что-то низко пророкотало по всему помещению, а из крана в светлую только что даже в полутьме, блестящую от воды раковину хлынула тяжёлая грязь, разбрызгивая по краям чёрно-багровые сгустки, похожие на плоских мягких пиявок. Они неохотно сплывали потом к решётке стока, будто стараясь длинными, расплывающимися лапками остановить своё сползание вниз.

Сначала он только стоял и смотрел, пытаясь понять, что происходит.

Рокот не прекращался, давя на уши.

А потом пришлось не просто отступить, но отшатнуться: кран насморочно хлюпнул, жидкость из него прекратила рваться наружу, зато решётка раковины резко скрылась под чёрной жидкостью, забурлившей из стока наверх. Тяжёлая маслянистая жидкость ходила бугорками, в которых, едва намеченные, угадывались те самые пиявки, с длинными кровавыми ножками, правда, на этот раз пиявки гигантские и стремящиеся выползти из раковины. Они цеплялись лапками за покатые края, лапки не выдерживали тяжести их тел и растягивались, пока не рвались, оставляя на кафеле раковины мелкие, утончающиеся длинные следы-нити. Но жидкость продолжала прибывать, помогая пиявкам цепляться всё выше к краю раковины.

Он, оторопевший, забыл дышать, глядя, как первая плоская пиявка перевалилась через край, смачно плюхнулась на серые плиты пола и лопнула, брызнув во все стороны чёрными тяжёлыми каплями. А следом — ещё одна… А потом они начали съезжать вместе с потоком жидкости, которая переливалась, не удерживаемая раковиной.

Сначала жидкость на полу распределялась неравномерно, застревая в едва заметных проёмах между плитами. Но чем далее, тем больше её становилось, и пиявки свободно скользили по полу вместе с образовавшейся здесь лужей, которая совершенно очевидно стремилась к единственному в помещении человеку. Словно живая, лужа острым краем тянулась по плитам, похожая на распластанного ската, который пытается добраться с берега в воду.