Шальные деньги

В последние дни настроение у серба было превосходное. Сгонял семь потов на тренировках. Серотонин зашкаливал. А с ним и сон наладился. И с бригадами все на мази — все у Мрадо срослось в елочку. Большинство авторитетов сочли, что план прокатит. Догнали смысл идеи: если не залезать на чужую делянку — бизнесу цвесть! А копам — сосать. Знай себе прокачивай лавандос.

Зазвонил мобильник.

Стефанович.

— Привет, Мрадо. Как дела? — поинтересовался сухо.

Мрадо напрягся: к чему бы?

— Я в порядке. Сам как?

— Ничего, благодарю. Ты сейчас где?

— Дома, где. А тебе на что?

— Вот и жди нас дома. Сейчас за тобой подъедем.

— А чё? Стряслось чего?

— Просто твой черед подошел. Радован тебя видеть хочет. Било му е судено.

«Било му е судено»— такая уж твоя судьба, Мрадо.

Закружилась голова. Диван сразу показался каким-то жестким. Мрадо вскочил. Убавил звук телевизора. Обошел кругом дивана.

По гангстергским понятиям, если за тобой присылают, домой ты уже не воротишься. Как в фильмах про мафию. Дождь. Тебя везут через Бруклинский мост. С концами.

Лихорадочно соображал. Бежать? Ну а если бежать, то куда? Здесь вся его жизнь. Его дом, дела, дочурка.

Чего Радовану неймется-то? Все не может забыть, как Мрадо пытался выпилить себе долю побольше? Или предъявит, что Мрадо нарочно разрулил рынки себе в прибыток, чтоб еще круче снимать с гардеробов? А может, и того хуже: прочухал, что Мрадо в грош его больше не ставит. Да ну, откуда?

Не Мрадо ли поднес Радовану весь стокгольмский пирог на блюдечке с голубой каемочкой? Тут впору в ножки кланяться. К тому же, глядишь, еще пронесет — авось, у босса и в мыслях нет трогать Мрадо.

Плюхнулся на диван. Пытался рассуждать здраво. Бежать без мазы. Лучше ответить по-мужски. По-сербски. К тому же есть чем крыть — все договоренности с другими бригадами держатся на честном слове Мрадо. Трогать его себе дороже.

Через двенадцать минут зазвонил домофон. Это нарисовался Стефанович. Мрадо повесил кобуру с револьвером, сунул под брючину нож. Спустился по лестнице.

На улице стоял «рейиджровер» с тонированными стеклами. Эту тачку Мрадо видел впервые. Ни у Радо, ни у Стефановича такой не было.

Передняя дверца открыта.

Мрадо сел впереди. За рулем молоденький серб. Мрадо уже встречал этого паренька — под Стефановичем ходит. На заднем сиденье Стефанович.

Тронулись.

Стефанович:

— Приветствую. Надеюсь, ты в порядке?

Мрадо не ответил. Оценивал расклад. В какую сторону подует ветер.

— Тебя что-то напрягает? Что молчишь?

Мрадо повернул голову к Стефановичу. Прикинут тот был безупречно — в костюм. Верен себе.

Мрадо отвернулся, уставился перед собой. Надвигались сумерки.

— Я-то в порядке. Ты уже спрашивал по телефону. Память девичья? Или тебя что-то напрягает? — нарочито передразнил он Стефановича.

Стефанович натужно засмеялся:

— Если ты не с той ноги встал, давай-ка лучше помолчим. А то до такого добазаримся, потом не разгребешь. Верно толкую?

Мрадо промолчал.

Поехали через город, выехали на Лиденгевеген.

Дорогой молчали. Дело пахло керосином, к бабке не ходи.

Мрадо прикидывал свои шансы: что, если выхватить револьвер и снести черепушку водиле? Ну, допустим, получится, а вдруг у Стефановича тоже ствол? Тогда он из моего затылка дуршлаг сделает, тачка даже остановиться не успеет. Другой вариант: с разворота продырявить дыню Стефановичу. Тоже без мазы — как и вариант с водилой. Стефанович по-любому успеет первым. Последний вариант: прикончить обоих, когда станут выходить из машины. Да, так оно лучше всего.

Подумал о дочке.

В районе Лильянского леса машина сбавила ход. Свернула на узкую гравийную дорожку. Стала взбираться на крутой пригорок. Да, внедорожник тут в самый раз, подумал Мрадо.

Наконец остановились. Стефанович велел Мрадо выйти.

Мрадо никогда не бывал здесь прежде. Заозирался. Стефанович с водилой остались в машине. Все предусмотрели. Теперь Мрадо их не достать — даже лиц сквозь тонировку не разглядеть. Не то что стрелять!

Завезли в какие-то гималаи. Прямо перед Мрадо возвышалась двадцатиметровая башня — единственное строение на несколько верст кругом. Сюр какой-то.

Или нет? Пробежал взглядом вверх по красной бетонной стене — врубился: это ж подъем на трамплин.

Стало быть, его привезли на опушку Лильянского леса, к лыжному трамплину. С трамплина, походу, давно никто не прыгает. Хреновая примета.

Тут в самом низу башни отворилась дверца. Кто-то знакомый махнул ему, приглашая внутрь.

Изнутри цокольный этаж башни выглядел очень даже ничего. Только отремонтировали. Вахта. Реклама на стенах: «Добро пожаловать в деловой центр „Фискарторпет“. Наш конференц-зал вмещает до пятидесяти человек. Прекрасные возможности для проведения выездных корпоративных собраний, торжеств и конференций».

Быстро обернулся: Стефанович с шофером выползли-таки из «ровера».

Ладно, поздняк метаться. Кент, пригласивший Мрадо внутрь, попросил его сдать оружие.

Отдал револьвер. Рукоятка с орешниковой накладкой выскользнула из ладони.