Шалопайские сказки

На дворе весна. Самое время делать и пускать кораблики по ручьям в парке. А он носится с этой своей Машенькой и цветочками! Тоже мне, ухажёр нашёлся, фу! Честно сказать, Машка, конечно, ничего. Косички у неё светло-жёлтые, и бантики всегда аккуратные, не то что мои кучерявые хвостики. И в куклы поиграть лучше друга не найдешь! У неё их куча целая, и домики для них, и посуда, и мебель всякая. Помню, я кулинарить для её кукол любила, когда ещё маленькая была, месяца три назад. Пока случайно порох не изобрела. Вот смеху было, когда праздничный именинный торт для её любимой Ляли взорвался!

Но это ж наши девчачьи развлечения! Что в них мог найти Витька-Шторман? Не иначе влюбился! Ходят парочкой, рассаду какую-то разводят, грядку вчера весь день у подъезда устраивали. Ясно ж – влюбился! Всё связано – дело закрыто!

Но, блин, как не вовремя! Мне теперь приходится терпеть этого Петьку. Он, оказывается, «давно кораблями увлекается и всегда мечтал построить настоящий парусник». Ну и строил бы себе тихонечко дома… Нет, таскается за мной! Вчера ещё одуванчиков притащил зачем-то кучу целую! Спрашиваю – для чего? А он мямлит что-то про весну, погоду и солнышко. Одуваны, правда, в итоге пригодились – мы ими щели в корпусе законопатили, руки только измазали все. Лучше бы Петька травы охапку принёс. А вообще, конечно, помощь его мне сейчас очень даже кстати оказалась… а то у Штормана одни цветы на уме, садовод, надо же! Мама говорит, «настоящего мужчину увлекают неизведанные дали и новые горизонты, даже если они всего лишь у него в голове». Про голову непонятно, конечно, но не буду же я переспрашивать! Подумает ещё, что я влюбилась! А про дали и горизонты – понятно. Весна же! Ручьи кругом, водопады на них даже! Журчат, зовут, напевают, бормочут что-то… Что больше корабликов может обо всём этом рассказать? Нет, ему приспичило растениеводством заняться! Тьфу!

Витька-Шторман

Правильно папа говорит: «Всё в мире из-за женщин!»

Потому что ни один уважающий себя мужчина, вроде меня, никогда их не поймёт! Вот мама и бабушка в один голос твердят, что «девочки – создания нежные, воздушные». И обижать-то их нельзя, и беречь надо, и за ними ухаживать. «А как ухаживать? – спрашиваю, – ведь непонятно же! Они же не всегда болеют, девочки эти». Смеются, но потом объясняют, что ухаживать за девочкой – значит, слова приятные говорить, цветы дарить, помогать с тяжестями и вообще всяким (через забор там перелезть или на дерево взобраться, как я понял). Что ж делать, Шкотик, Анджелина то есть, какая-никакая, а девочка, а вокруг кроме одуванчиков как назло никаких цветов! А значит, что? Надо, значит, их вырастить. Мужчина же не боится трудностей! Я думал, она как узнает, обрадуется, поможет, мы их по-быстренькому вырастим, я ей букет подарю – и помчали в пиратов играть или тайну какую расследовать. А на деле что получается? Линка-Шкотик, видите ли, с Петькой кораблики делает: парусник они ваяют, инженеры-самоучки! А я копаюсь в земле – сюрприз этой вертихвостке выращиваю! Спасибо Маше, взяла надо мной шефство! Один бы я давно уже эту затею бросил. А перед Машенькой неудобно, да и папа говорит: «Мужчина должен каждое дело до конца доводить!»

Эх, скорей бы уже, что ли, они зацвели…

Нафаня (неизвестное науке существо)

– Нет, ты глянь только, Василич, на этих недотёп! Все мои старания прахом пошли. Зря я, что ли, у Купидона этого стрелы воровал? Да ты не вороти морду-то усатую, а то сметаны не дам в следующий раз! Я ж думал, такая была бы парочка славная! Вечно вместе, вечно затевают что-то. Значит, надо чутка подсобить. А они? Анджелинка с Петькой на ручьях пропадает, а Витёк с Машуткой огородничает… Считай, и не видятся почти месяц уж! Нет, Василич, никогда я енту любовь не понимал, неча было на старости лет и начинать… Молчишь, котяра? Небось о зазнобе своей Матрёшке думаешь? Ладно, беги уж, не маши хвостом. Тебе ещё мышь ей ловить! Непростое это дело – любовь-морковь.

История четвертая. Про память

Весной в доме Витьки-Штормана всегда наводили порядок.

И особенно тщательно протирали пыль с фотографий пра-пра-пра-прапрадедов: Федора и Виктора, и пра-пра-пра-прапрабабушек: Зои и Зины. Женщины были одеты в скромные платья, смотрели ласково, но почти не улыбаясь. Мужчины сняты в военной форме: Федор – постарше, с медалями и уставшими глазами, а Виктор – совсем ещё молодым, задорным, в простой гимнастёрке и пилотке со звёздочкой. Мама с папой вздыхали, глядя на черно-белые фотокарточки, и говорили что-то вроде: «Какие же красивые люди были!», или: «Надеюсь, вы нами гордитесь!», и ещё: «Вечная светлая память!»

Когда Витьке стукнуло пять, он не удержался и спросил у мамы:

– Мам, неужели сейчас люди не такие красивые? Да ты у нас самая красивая на свете, особенно в том синем платье! И где они нами гордятся, почему мы туда не сходим, чтобы их увидеть?

Мама улыбнулась и обняла сына, погладив его по макушке. А потом сказала совсем непонятно: