Шалость

Получив эти разъяснения, я продолжала расспрашивать г-жу де Грамадэк об Анне-Клод де Фреваль, которую следует называть именно так, чтобы не прибегать к другому имени, и вот что я о ней узнала. С самой первой минуты своего пребывания в монастыре она послушно покорилась всему, что от нее требовали. Она оказалась очень исполнительной, воспитанной, и подруги быстро ее полюбили. У нее был прекрасный характер, который казался откровенным, не будучи нескромным, твердым, но не упрямым, гордым, но не надменным, живым, но не вспыльчивым. В ней было много спокойствия в соединении с внезапными вспышками нетерпения и порывами гнева, которые она умела быстро в себе подавлять. Прекрасно владея собой, она простирала эту способность до крайней сдержанности, так что ни ее подруги, ни монахини, ни даже г-жа де. Грамадэк, которая относилась к ней с любовью, не могли ничего узнать у нее о том, как она жила до Вандмона, как будто этого периода ее жизни вовсе не существовало. За исключением этого вопроса она не была ни скрытной, ни необщительной. Училась охотно, но скорее повинуясь доводам разума, чем природному влечению. Превосходно исполняла то, что ей приказывали, но не вносила ничего от себя. В общем, ею были довольны. У нее было больше понимания религии, чем религиозного чувства и благочестия. Она казалась серьезной, но любила игры и вкладывала в них истинную страстность. Это сказывалось также в ее симпатиях и антипатиях. В тринадцать лет она выдержала большой спор со «старшей», подвергая ее самой бешеной атаке. Именно к этому времени относится единственный большой проступок, в котором ее можно было бы упрекнуть. Однажды между ученицами начала ходить книга, повествующая о подвигах знаменитого разбойника Водона, колесованного на Гревской площади. Эта книга была обнаружена у Анны-Клод де Фреваль. Чтобы наказать виновную, ее заперли в ризницу. Она бежала оттуда, неведомо как, переоделась в платье садовника и была задержана в этом виде в ту минуту, когда пыталась перелезть через монастырскую стену. Этот порыв своеволия и мятежа больше не повторялся. Со слезами Анна де Фреваль выпросила себе прощение у г-жи де Грамадэк, которая позволила себя убедить. С этого момента она перестала быть ребенком и превратилась в юную девушку. Теперь она находится в старшем классе и служит там образцом примерного поведения.