Шалость

В молчании спящих полей Анна-Клод де Фреваль слышала только то быстрый, то медленный стук копыт своей торопящейся лошади, перед которой неслась по земле лунная тень. Первый раз в жизни находилась она в ночном одиночестве. Приходилось быть внимательной к выбору дороги, ко всем ее извилинам. Это занятие поглощало ее целиком, потому Что она боялась заблудиться. Время от времени различные признаки указывали ей, что она на верном пути. Поэтому на минуту девица де Фреваль переставала вглядываться во все окружающее и погружалась в задумчивость, в которой, казалось, не было устремления к определенной мысли. Иногда она снова приходила в себя, как бы от удивления, что не видит вокруг привычной обстановки. Куда девалось окно, зеркало, в которое смотрелась она со своей кровати в лунные вечера, когда ее томила бессонница? Почему она не слышит, как стучат в дверь ее комнаты толстые пальцы Гоготты? Почему Аркенен не гарцует сейчас рядом с ней? Где же, наконец, сам г-н де Вердло? Лицо добряка на мгновение возникло перед ее глазами. Оно показалось ей сильно уменьшенным, очень смутным и словно отступающим в туман прошлого. За этим призраком следовали и другие: г-жа де Морамбер, г-жа де Грамадэк — и между ними неясный профиль г-на де Шомюзи. Затем все стиралось в ее воображении, и Анна-Клод приходила в себя, чтобы не пропустить поворота тропинки или избежать столкновения с какой-нибудь толстой веткой, которая внезапно задевала ее листьями по лицу или царапала ей руку, словно для того, чтобы предупредить о себе. Долго скакала она таким образом, и лунный диск уже начал клониться к горизонту. Девица де Фреваль достигла опушки леса, который окружал Большой Холм. У нее была надежда достигнуть его прежде, чем луна скроется из глаз. Там она остановится и подождет немного, чтобы продолжать путь при бледном свете зари. Отдых будет полезен лошади, ибо ей понадобится весьма много сил, чтобы доскакать до цели. Поэтому, увидав небольшой ручеек, Анна-Клод напоила лошадь. Она и сама охотно последовала бы ее примеру, так как чувствовала, что у нее пересохло в горле, но удовольствовалась тем, что провела языком по губам. Быстрым и гордым жестом поправила она прядь волос, выбившуюся из-под треуголки, и снова начала пробираться по тропинке, которая тяжелым подъемом вела к вершине холма. Только достигнув вершины, она соскочила на землю. Луна уже почти касалась линии горизонта, и, вместо посеребренной глазури, все казалось покрытым чем-то вроде серого пепла. Воздух был свежий и несколько резкий. Девица де Фреваль привязала свою лошадь, а сама села на тот же самый ствол поваленного дерева, где она отдыхала с Аркененом. Она слышала, как ее лошадь в темноте с хрустом жевала молодые побеги. Этот звук привел ее в возбуждение. Она должна торопиться снова вскочить в седло. Как ей хочется, чтобы поскорее настал день! Чтобы овладеть своим нетерпением, она заставляла себя думать о разных вещах. Что касается этого рва, который отделяет поля от парка Эспиньоль, то она весьма плохо взяла его как барьер и ее лошадь рисковала очутиться в канаве. Как бы ворчал Аркенен, если бы он только присутствовал при этом! Прямо чудо, что ее лошадь не сломала себе ног или шеи. И притом ее, наверное, узнал Куаффар. Без сомнения, он поднял тревогу во всем замке. Но не все ли равно? Они там лишены возможности ее преследовать. Мысль о том, что она могла бы оказаться задержанной, заставила ее крепко сжать губы. И снова увидела она себя маленькой воспитанницей монастыря Вандмон в ту самую минуту, когда она переоделась в платье садовника и когда ее захватили сидящей верхом на монастырской стене. Это воспоминание заставило ее покраснеть от гнева. О, на этот раз все будет иначе! Она не дастся в руки живой. Ее пальцы гордо нащупали под плащом рукоятку кинжала. Ах, почему не может она этим клинком разорвать лежащий на всем сероватый покров, как рвут назойливую ткань? От нетерпения девица де Фреваль закрыла глаза.