Шалунья

Джеральд пытался убедить его, что это просто потому, что его еще никто никогда не отвергал. Кристин первой это сделала и нанесла тем самым удар по его самолюбию. Кузен запамятовал, что в жизни Алекса уже была женщина, которая его отвергла, Мэри Девлин Кейл. Однако чувства, которые Алекс испытывал к Кит, и чувства, которые он испытывал к Мэри, отличались друг от друга, как бушующий ураган от слабого ветерка. Еще никогда в жизни Алекса не было такой женщины, как Кит, и острота чувств, которые он к ней испытывал, не оставляла ему другого выхода, как найти ее. Где бы она ни была, и сколько бы времени это у него ни заняло.

— Ты уверен, что Брентли сам явится за грузом? — спросил он, похлопав рукой по ящику, на котором сидел.

Работа по погрузке, доставке и разгрузке ящиков была грязной, утомительной и, естественно, опасной. Но это единственное, что они могли сделать. Оставалось лишь надеяться, что герцог Ферт и принц-регент никогда не узнают, для чего, собственно, была совершена вся эта экспедиция. В противном случае пришлось бы давать объяснения, чего Алексу делать очень не хотелось.

— Да, — ответил Дебнер. — Вот только когда он явится, я не знаю. Этот Стюарт Брентли очень себе на уме.

Алекс решил не вставлять пленнику в рот кляп, рассудив, что тот вряд ли будет звать на помощь, поскольку французы были бы так же счастливы повесить его за то, что он явился в Кале, как и Алекса с Хэнтоном. Похоже, контрабандист и сам это понимал. Хотя он ворчал, недовольный и тем, что веревки впиваются в руки, и тем, что духота стоит страшная, но, как только у стен старого склада раздавались шаги, тотчас же замолкал. Алексу оставалось лишь надеяться, что принц не слишком на него рассердится за то, что на время вытащил Дебнера из камеры в Олд-Бейли, не испросив на то разрешения. Впрочем, он подозревал, что степень щедрости принца и его готовности простить будет зависеть не столько от успехов Алекса, сколько от успехов Веллингтона.

— Надеюсь, Брентли скоро явится, — проворчал Хэнтон. — Проиграет Бонапарт или выиграет, мне бы не хотелось находиться рядом с французами. Они и так уже взбудоражены, а уж если Наполеон проиграет, насадят нас на вертел, да и поджарят на костре — просто так, чтобы повеселиться.

— Я же говорил, чтобы ты уезжал на том же корабле, на котором мы приплыли, — мрачно проговорил Алекс.

— Не мог же я вас бросить, — возразил шотландец. — Да будь я проклят, если бы так поступил!

Слова эти тронули Алекса до глубины души, и он, откашлявшись, сказал:

— Спасибо, Хэнтон. Но я хочу, чтобы ты знал. Если через сутки Стюарт Брентли не появится, я поеду в Париж на ее поиски.

Лицо Макэндрюса впервые приобрело раздраженное выражение.

— Простите, милорд, но вы что, совсем спятили?

— Совсем, — спокойно согласился Алекс.

— Ни в какой Париж я не поеду, — буркнул Дебнер.

Эвертон пропустил его слова мимо ушей. С того самого момента, когда он решил отправиться за Кристин, он знал, что не успокоится, пока не отыщет ее. До тех пор пока он не влюбился в Кристин, он не подозревал, что означает слово «любовь», и был абсолютно уверен, что больше никогда и ни к кому не будет испытывать таких чувств. Только к Кит. И если он не сумеет заставить ее простить его… Алекс покачал головой. Нет, он заставит ее выслушать. Непременно заставит.

— Что ж, придется мне составить вам компанию, — вздохнул шотландец.

Однако ехать в Париж им не пришлось. Уже совсем стемнело, а они все сидели на складе и терпеливо дожидались Стюарта Брентли. Мимо прошла сначала одна колонна демонстрантов, потом другая. Французы выкрикивали лозунги и кляли англичан на чем свет стоит. Алекс понимал, что дальше будет еще хуже, и от души пожелал, чтобы Кит сейчас находилась в безопасном месте. В половине одиннадцатого Хэнтон, сквозь щели в ставнях разглядывавший улицу, выпрямился и махнул Алексу рукой, чтобы тот подошел.

— Подъехал фургон, — прошептал шотландец. — Сюда направляются двое. У одного в руке пистолет.

Он отошел от окна, и Алекс, чувствуя, как исступленно колотится сердце, занял его место. Сквозь щели в ставнях видно было неважно, однако Алекс так хорошо запомнил Кит, что ему и этого немногого хватило, чтобы узнать ее: высокие скулы, изящные пальцы левой руки, стройное бедро, обтянутое синими панталонами. Она!

— Слава тебе, Господи, — прошептал он.

— Это они? — пробормотал у него за спиной Хэнтон.

— Да.

— Тогда нам лучше спрятаться, милорд.

Эвертон нехотя отошел от окна. Макэндрюс стоял уже на коленях перед Уиллом Дебнером и разрезал веревки, которыми были связаны его ноги.

— Помни наш уговор, — предупредил Алекс, останавливаясь возле контрабандиста. — Ты нам помогаешь, а мы за это отпускаем тебя где-нибудь на обратном пути в Лондон.

Постанывая, Дебнер с трудом поднялся.

— Да, милорд.