Шалунишка

Так вот, этим самым "Жезлом Всевластия" от Араканских шутников, кто-то проткнул (мастерски, надо заметить… Ласточкину надо – он заметил), сердце "Сидорова". Сзади. Одним ударом – снизу-вверх. Но, увы, отпечатков не осталось. Значит, страсть тут ни при чем, а один лишь холодный расчёт на то, что эльфы… мммм… утилизируют, куда-нибудь подальше бездыханное тело.

Глупец этот жезло-дырко-делатель, он не знал, что никто из местных не может, даже, прикоснуться к "Сидорову", пока тот не будет отомщён…

От переизбытка нашатыря у Ласточкина болела голова. Он, обречённо, сел на полянку.

В его голове стучала только одна фраза -

"Партенокарпический гром"…

Что за чушь?

Партенокарпический… Рыба что ли? А гром?! К чему бы это. Одурманенное, уже до немогу, нашатырным спиртом, сознание, нехотя, фокусировало ускользающий взгляд на цветочке прилипшем к подошве " Сидорова"…

И грянул гром.

–Лена, – прохрипел, из последних сил, Ласточкин, – "Иванов" где?

Пречистая Леонилла взлетела, и, как квадрокоптер, только очень симпатичный такой – с изящными ножками, ох! указывала путь Ласточкину.

В таверне "Амброзия" сатиры сосредоточенно взирали на…

"Иванов" лакал Амброзию из рогатого шлема, объëмом литров эдак 7, забавно дёргая кадыком. А один из козлоногих, кажется Дэн, держал колбу песочных часов в руках, и, постукивая копытцем, отбивал такт текущего времени.

Судя по зарубкам, оставленным чем-то острым на столешнице, "Иванов" доливал в себя третий шлем Божественного напитка.

Ласточкин, внутренне, содрогнулся. По запаху это был чай с буйволовым молоком, коим сам Ласточкин, однажды, отравился до полусмерти. А всë потому, что боялся обидеть монголов, дружелюбно потчевавших его этим… бррр… пойлом.

–Господин "Иванов", – Ласточкин, зачем-то, достал свои "корочки" детектива, и развернул их, подталкивая к глазам обезумевшего мужика, – именем Российской Федерации, вы арестованы за… упо… отделение души господина "Сидорова" от его бренного тела насильственным способом. Уффф.

Ласточкин вытер ладошкой вспотевший лоб, и затянулся нашатыркой, искусно закамуфлированной в вышитый франтовской носовой платок.

"Иванов" дëрнув шеей, но хлебать Амброзию из шлема не перестал. Допил, неприлично рыгнул, и ударил рогом об угол стола, оставив на нëм третью засечку.

–Мент поганый, – крайне невежливо приступил к конструктивному диалогу "Иванов" (как говорится, "бык" может уехать из 90-х, а вот 90-е, никогда из "быка" не уедут), – чë за наезд?!

Тут, немножко, отскочим в Ебург. На минуточку.

В общем, когда троих друзей "Иванова-Петрова-Сидорова" занесло в Аракан на одну и ту же крылатую эльфиечку, то в офис к Ласточкину пришла только госпожа "Петрова".

И в очень чётких выражениях потребовала вернуть ей супруга. Что Ласточкин и сделал. Легкокрылая Белинда кольцо сломала, и все стало чики-пуки.

А вот "Иванова" и "Сидорова", никто выручать не кинулся.

Надо сказать, что за " Сидоровым" тянулся значительный шлейф донжуанских побед. И его жена, была только рада, что тот перестал опылять весь Ебург, порхая, без сна и отдыха, по ночам в разнообразных барах-ресторанах.

Кстати, "Сидорова" и выбрала, в конце концов Легкокрылая Белинда. И пришлось "Иванову" искать новый предмет воздыханий.

А вот с "Ивановым"… Тут все сложнее.

Его жена – Элла (вообще-то, Света, но она всем запретила, под страхом смертной казни через удушение, называть еë " плебейское" имя) была известна всему городу.

Еë лицо все могли лицезреть в бесконечных телепередачах по местному каналу "ЭллаТВ".

Бесконечных, потому, что широта спектра увлечений Эллы "Ивановой" росла не по дням, а по часам.

С недавних пор, например, еë накрыло садоводством. Вот прям, конкретно.

Она разбила огромную, гектара на два, оранжерею на своем загородном участке.

И выматывала несчастных горожан своими бесконечными агрономическими передачами "Элллочкины Пучки-Стручки".

В теплице, пардон, в оранжерее, вспахивал, без устали, целый полк агро-гастарбайтеров. А Элла, вся такая красивая, только ходила перед телекамерами, и мудрено рассказывала про всякие… растения и их вегетацию и бла-бла-бла.

Участки, как уже говорилось ранее, у друганов-политиков были рядышком. И они, конечно же, дружили семьями. И, иногда, захаживали друг к другу в гости. На чай и…

У красивой Эллы в еë оранжерее был такой… экзотический уголок, в котором она медитировала, и такое всякие разное, куда мужу еë (и вообще мужикам) был вход строго-настрого заказан.

Только еë подружки "Петрова" и "Сидорова" бывали туда допущены, для по-дружеских посиделок с… ммм… экзотическими чаями и… травами.

Только, шило в мешке не утаишь. И весь город, кроме, собственно "Иванова" знал…

*

-Ты, чë, мент на, рамсы попутал, – ревел упитый в хлам Амброзией "Иванов", тыкая в детектива рогатым шлемом, – ты на кого хлебало раззявил?!

Ласточкин разжал кулак перед носом быкующего политика.

И тот опал. Разом. Просто рухнул под стол. И зарыдал, как маленький ребенок. Жалобно, с упоминанием мамы, и размазыванием соплей по лицу.

*