Шаман

- Они повезут меня в двадцать четвертый участок, папа! - сообщил он в трубку.

- Я открываю! Не ломайте, - крикнул Пенске.

Раздался звук отпираемого замка.

Один из полицейских осторожно распахнул дверь пошире и вошел внутрь, держа руку на раскрытой кобуре. Второй остался стоять на лестничной площадке.

- Огнестрельное оружие в доме есть? - спросил он.

Его плохо выбритое широкое лицо производило не очень приятное впечатление. Глаза смотрели без всякого выражения.

- Нет, - ответил Станислас.

- Клади телефон на место и одевайся. Так, чтобы я видел. Возьми с собой документы.

- А что, обыска не будет? - наивно спросил Пенске.

- Нет, - ухмыльнулся полицейский, - Сам знаешь, что ордера нет. И побыстрее давай, а то так повезем.

Станислас часто видел полицейские машины раньше, но оказался в одной их них впервые. Впрочем, как и в наручниках. Он находился в задней части машины, уныло рассматривая окрестности через зарешеченное окно. Его везли с выключенными 'мигалками'.

Машина, проехав мимо обшарпанного серого здания, остановилась у трехэтажного строения, которое, казалось, недавно ремонтировали. Стены белого цвета, черные рамы окон и широкие ярко-синие полосы, отделяющие этажи друг от друга - таков был дизайн. Не нужно обладать художественным вкусом, чтобы понять, что сочетание цветов ужасно. У Пенске мелькнула мысль, что начальник этого отделения полиции лично утверждал план ремонтных работ.

Машина подъехала прямо ко входу.

- Выходи, - сказал широколицый полицейский, распахивая дверь.

Станислас еле выполз из салона. Наручники и боль в ноге жутко мешали. Его без лишних слов ввели в здание, что-то отметили в журнале у дежурного, сидящего за стеклянной перегородкой, затем провели на второй этаж по скрипучей деревянной лестнице и сдали на руки другому полицейскому, который находился в большой комнате. Эта комната была примечательна тем, что с ней сообщалось множество зарешетченных камер. Фактически полицейский мог видеть совершенно все, что в них происходило. Санузлов там не наблюдалось.

- Вот бумаги, - сказал широколицый полицейский, протягивая какую-то папку.

То ее быстро открыл, бросил взгляд на содержимое и скривился:

- Зачем он мне? Почему не отправить вниз?

- Майор приказал. Он разберется и потом все организует.

- Ну ладно.

Новый полицейский, полноватый мужчина среднего роста с обрюзгшей физиономией, небрежно взяв Станисласа за плечо, направился вместе с ним к одной из решеток. За ней уже находился субъект, очень напоминавший бродягу. Полицейский открыл дверь в камеру, кивком велел Пенске войти туда, а затем снова запер дверь.

- Руки, - сказал он, вынимая ключ из замка.

- Что? - удивился молодой человек.

- Просовывай руки вот сюда. Или ты собираешься сидеть там в наручниках?

Станислас вытянул руки через решетку. Полицейский ловко снял с запястий браслеты и, разом потеряв интерес с новому узнику, пошел к столу, стоящему у стены.

Пенске оглядел свою камеру. Бомж, сидящий в углу, источал специфическое абмре. Запах давно немытого и пропитого тела нельзя было ни с чем перепутать. Его одежда была мятой и грязной настолько, что первоначальный цвет плаща, в который тот кутался, угадывался с большим трудом. Сокамерник Станисласа не горел желанием вступать в общение. Это устраивало вновь прибывшего.

Молодой человек выбрал место как можно дальше от соседа и присел на скамью. Ему было очень интересно, по какой причине его арестовали. Если из-за избиения того мужчины, то во-первых, тот напал сам, а во-вторых, как об этом могли узнать? Свидетелей кроме Хелены не было, но даже если бы и были, то разве так быстро установишь, что в деле принимал участие именно он? Непонятно. Можно, конечно, предположить, что это она сообщила в полицию, но данная версия настолько расходилась со сложившимся у него мнением о Хелене, что он счел эту гипотезу несостоятельной.

Станислас уже не любил думать над задачами, решения которых невозможны вследствие недостатка данных. Потратив несколько минут на разглядывание помещения и дремлющего за массивным столом полицейского, Пенске решил заняться делом.

В свои последние посещения Олоха он в целом понял, что из себя представляют духи. Также ему было ясно, что между, например, живым человеком и его духом существует постоянная связь. Механизмы этой связи Станислас точно не знал, но догадывался о них. Впрочем, этот вопрос сейчас его не интересовал. А вот практическая возможность влиять на взаимодействие между духом и телом представлялась ему очень важной. Объект и его дух, вероятно, функционировали как единая система. С той лишь разницей, что дух, находящийся в Олохе, не мог изменяться там самостоятельно. Но зато дух обладал возможностью частичного выхода оттуда в реальный мир. Пенске полагал, что если изменять дух при этом, то вместе с ним изменится и тело. Ему было очень любопытно, так ли это, и получится ли у него что-нибудь. Для проведения подобного эксперимента желательно находиться невдалеке от объекта, чтобы все видеть воочию.