Шаман 2. Чёртов чай (СИ)

Когда Виталий закончил все приготовления к отчитке, женщина была уже полностью обнажена и извивалась в странном, неизвестном танце на самом краю кровати. Глядя на это, батюшка усмехнулся и пальцем поманил одержимую к себе. Та с радостью подошла к кругу и призывно улыбнулась. Когда же её лицо оказалось напротив, Виталий обхватил Женю за шею и впечатал ей в лоб потёртое медное распятие. Женщина взвизгнула, захрипела и начала выгибаться, чтобы выскользнуть из рук экзорциста, но тот лишь сильнее прижимал её к себе и выговаривал на ухо низким, проникновенным голосом:

– Ты же бес-искуситель, а ведёшь себя как чёрт! Притом не по происхождению, а по жизни! Это позор для слуги Тёмного Хозяина! Бесовка не может вселиться в женщину, значит, ты пацан! И на что ты, пацан, способен? Раздеться перед попом! Я расскажу об этом первому же попавшемуся бесу, и над твоей глупостью уже через час будет ржать весь ад! Я тебя сделаю посмешищем, дурачок! И неужели ты на полном серьёзе думал смутить меня, взрослого мужика, голым женским телом?

Женя царапалась, выла и пыталась прокусить лёгкий чёрный свитер, в который был одет священник. Её ногти вытянулись, и стали больше похожи на когти, а заострившиеся зубы с лёгкостью бы перегрызли Виталию глотку, если бы он не вымачивал свитер в святой воде. Крупная дрожь прошла по телу женщины, она закатила глаза и высунула изо рта посиневший язык. Тело обмякло, из носа побежала липкая тёмная кровь, а изо рта рвота.

Батюшка спрятал распятие в карман, достал из него нательный крест на шёлковом шнурке и ловко накинул его на шею Евгении. Потом отшвырнул её на кровать, а сам встал в центре круга и, крестясь, начал ритуал отчитки.

– Изгоняем тебя, дух всякой нечистоты, всякая сила сатанинская, всякий посягатель адский враждебный, всякий легион, всякое собрание и секта диавольская, именем и добродетелью Господа нашего… — читал он по Библии молитву Христа, которой тот впервые и изгнал бесов.

Женя в это время снова истошно визжала и каталась по кровати, пытаясь стряхнуть с себя крест, но шнурок уже напрочь запутался в волосах и сниматься совсем не желал. Тогда бес сполз с кровати и, устремив взгляд вниз, начал читать на латыни заклятия. Белый шёлковый шнурок задымился, почернел и за минуту осыпался прахом. Тяжёлый серебряный крестик упал на пол и тут же вплавился в линолеум. Бес воровато огляделся, надел штаны, толстовку, и лишь после этого, всё ещё пошатываясь, встал напротив экзорциста. Ухмыльнувшись, он резко вскинул руки вверх и прокричал на латыни древнее заклинание.

В комнате повеяло сквозняком, качнулась люстра, и большой трёхстворчатый шкаф-купе поднялся под потолок. Затем, подчиняясь взмаху Жениной руки, он качнулся и резко полетел в экзорциста. Грохот от удара сотряс весь дом и за дверью испуганно выматерился Михаил, но зайти всё таки не решился. Поднявшаяся до потолка пыль заволокла всю комнату, и только требовательный голос священнослужителя звучал как набат, отражаясь от внезапно оголившейся стены.

– Хороший у тебя мел, святоша, непробиваемый! — сплюнул под ноги бес, оглядывая лежащие по всей комнате обломки шкафа, раскиданные вещи и абсолютно невредимого священника в круге. Затем бес снова взмахнул руками над головой и зашептал заклятия, отчего кучки разбросанной по комнате одежды зашевелились и стали подниматься вверх, собираясь в фигуры. Брюки подыскивали себе пару преимущественно из кофт, юбки предпочитали дружить с блузками, а платья с гордым видом стояли в стороне, демонстрируя этим свою самодостаточность. Следующие несколько минут текстильное воинство всячески пыталось отвлечь Виталия от молитвы, устраивая между собой то бои, а то оргии. Но как ни старался бес, чтение не прервалось ни на секунду, а батюшка лишь иногда следил глазами за окружающей обстановкой, без запинки читая молитву, текст которой не менялся последние две тысячи лет.

Так и не добившись желаемого, бес щелчком пальцев развоплотил одежду обратно, и она вместе со щепками от шкафа улетела в угол комнаты, очистив пространство вокруг священника. Плюнув с досады в батюшку кровью, бес попал ему на ботинки и, воодушевленный успехом, подошёл почти вплотную. Плевки легко попадали за барьер, ложась кляксами на одежду Виталия, и вскоре кровь сменилась желчью, а бес так увлекся этим занятием, что едва не угодил в одну из трёх пентаграмм-ловушек.

В отместку за это в Виталия полетели цветочные горшки, книги и многое другое из того, что попадалось бесу на глаза. Но неожиданно он сменил тактику и принялся на все лады оскорблять Виталия, делая это голосом Жени.

– Ты ничтожество, ноль, попик! – кричала одержимая, подчиняясь своему незримому кукловоду. – Тебя отбрила баба на выпускном, а ты и ушёл в монастырь! Тряпка! Она из-за тебя после этого пошла по рукам! Ты был единственным, кому она отказала за последние годы! А ты, ты же всю жизнь её одну любишь — и не смог защитить! Она сатанистка, и она собственность ада, душой и телом! Но ты уже ничего с этим не поделаешь, она будет умирать от мук и возрождаться для боли каждый день, миллионы раз.