Шаман 2. Чёртов чай

Раннее зимнее солнце напоминало собой старческий склероз. То есть хоть и светило, но совсем не грело. По занесённой узкой улочке провинциального городка задумчиво брёл крепкий рослый мужчина в чёрном пальто и щегольской широкополой шляпе. Его шею украшал длинный белый шарф, накрученный в несколько оборотов. Мужчина с интересом рассматривал утопающие в снегу низкие одноэтажные дома и иногда останавливался возле них, будто бы проваливаясь в воспоминания. Потом вздыхал, качал головой и шёл дальше, щурясь из-за отражающихся от окон солнечных лучей. Улочка петляла и уводила всё дальше от центра, фонари встречались всё реже, а заборы у домов становились выше.

Дойдя до нужного адреса, мужчина улыбнулся, будто старой знакомой, одиноко торчащей из сугроба полуоблетевшей вишне с трепещущими от слабых порывов ветра сухими листьями. Затем его взгляд скользнул на занесённую скамейку, коричневая спинка которой торчала из сугроба, и задержался там на несколько секунд. Тяжело вздохнув, мужчина тряхнул головой, привычно перекрестился и гулко постучал кулаком в чёрные железные ворота. Во дворе тут же громко залаял пёс, и почти сразу хлопнула входная дверь потемневшего от времени бревенчатого дома. Гостя здесь явно ждали. Но когда распахнувший калитку пожилой хозяин дома увидел, кто пришёл, то попросту растерялся и, не зная как поступить, молча встал у ворот. На его сильно постаревшем и испещрённом морщинами лице отражалась целая гамма чувств — от искренней радости до страха и неприязни.

– Виталик?

– Да, дядь Миш, это я. Я к Жене. Можно?

– Да... Нет... Не сейчас… — худой и седой Михаил затравлено посмотрел за спину гостю и хотел уже закрыть калитку, но Виталий сделал шаг вперёд и сочувственно похлопал собеседника по плечу.

– Я всё знаю, и я не в гости. Меня прислал Орден, я экзорцист.

Мужчины пожали руки и пошли в дом мимо зашедшегося в лае лохматого пса.

– Балти, фу! Свои! – крикнул на собаку Михаил, а Виталий покачал головой и спросил у него:

– Балти — это же Бальтазар? Женина идея назвать пса в честь демона?

Дядя Миша шумно вздохнул и сделав вид, что не слышал вопроса, тут же задал свой:

– Виталий, а давно ты стал попом? И это… ты же уже не первый раз, да? Или первый?

– Да, давно, и нет, не первый, — спокойным ровным голосом ответил Виталий. – Я же сразу после выпускного ушёл в монастырь. На следующий день. Дальше рассказывать и неинтересно, и нельзя. Ведь ордена официально не существует, а значит, и вычитку бесов никто не проводит. Нельзя. Так что, дядь Миш, просто верь, и не в коем случае не входи в комнату во время обряда!

Чтобы отогнать тяжёлые мысли, дядя Миша спросил первое, что пришло на ум:

– Виталик, ты женат? Дети есть?

– Какая мне семья, с такой-то работой? Семья — это слабое место, а мне слабость по сану противопоказана. Я даже кофе пью без сливок, чтобы не расслабляться, — грустно пошутил экзорцист, но судя по взгляду собеседника, тот принял это за чистую монету. Впрочем, разубеждать его Виталий не спешил.

Дальше шли молча. В квартире пахло уксусом и полынью, а все зеркала были завешаны. Виталий вопросительно вскинул брови, а Михаил развёл руками и шёпотом рассказал:

Мать. Неделю назад. Женька сильно плакала, а на следующий день после похорон на кладбище начала смеяться, как сумасшедшая. Я и подумал, что она тронулась, но она раскидала нас, трёх мужиков, как щенков и начала проводить на материной могиле какой-то жуткий ритуал. Еле-еле притащили её домой, а утром я увидел в комнате, на потолке, прямо у люстры, следы босых ступней.

Последние слова Михаил проговорил уже перед дверью в Женину комнату, которая была не просто заперта снаружи, но ещё и вся изрисована крестами. Хмыкнув, Виталий выждал момент между ударами сердца и смело шагнул внутрь.

На широкой незаправленной кровати сидела измождённая женщина лет тридцати – тридцати пяти в чёрных широких брюках и такой же чёрной толстовке. Её распущенные тёмные волосы спускались ниже плеч, а на губах блуждала странная улыбка, временами превращающаяся в оскал. Евгения медленно сфокусировала полубезумный взгляд на священнике, внимательно оглядела его с ног до головы и жалобно попросила у отца:

– Папа! Убери его, убери отсюда! Не надо…

И тут же расхохоталась грубым мужским смехом. Дядя Миша хотел что-то ответить, но Виталий вытолкал его за дверь, вручив своё пальто и на ходу объясняя, что раз официально нет ни Ордена, ни экзорцистов, то и свидетелям тут находиться ни к чему. Потом сноровисто насыпал на пороге и на подоконнике освящённую соль, а на полу в центре комнаты нарисовал круг. Внутри он зажёг церковные свечи и кадило с ладаном, а снаружи нарисовал три пентаграммы. Женя всё это время пыталась отвлечь его разговорами, в основном рассказывая о том, как весело она провела ночь после выпускного. Видя, что рассказ батюшку не трогает, она начала танцевать и раздеваться, постанывая и прикусывая нижнюю губу.