Шаман 2. Чёртов чай

– Мать её нашла ещё живую, но было уже поздно. Часа три врачи пытались вымыть отраву из крови, но не смогли. Была девчонка — и нет девчонки. А ведь Ниночка мне звонила за два дня до трагедии, но я скинул, занят был. В тот день закрутился и не перезвонил, на следующий тоже не до неё было… Куда мне, я же приходом руковожу! А двенадцатого Макс позвонил и сказал, что она днём снотворного наглоталась, и больше Мышонка нет. Она не умерла, просто её больше нет. И всё, и это уже навсегда. Скажи мне, Коля, я хотя бы сейчас могу ей чем-то помочь?

Сатана задумчиво забарабанил пальцами по рулю и, казалось, не расслышал последние слова собеседника. Около километра друзья проехали в тишине, прерываемой лишь ударами камней о днище машины. Потом дьявол покачал головой и грустно спросил:

– Вот скажи, Денис, почему? Почему люди так пренебрежительно относятся к тем, кто им дороже всего? Сутки могут не спать ради чужих, а для своих и пары минут не найдут? Почему, а?

– Ты только не думай, Коля, я себя не оправдываю, — дрогнувшим голосом ответил поп, – но думаю, потому, что от своих мы ждём одобрения и понимания просто так, по праву дружбы и родства, а чужим пытаемся понравиться. Одобрение чужих мы пытаемся заслужить, пытаемся стать его достойными. Вот и выкладываемся, а на своих сил уже банально не хватает. Я понимаю, почему ты это спросил. Да, если бы я с ней тогда поговорил, всё могло бы быть иначе. Но я не поговорил. И теперь это мой крест на всю жизнь. А может быть, и после.

– После, Дэн, после! Личность — это же не только фамилия, имя и отчество. Личность — это все твои мысли и желания, чувства и поступки. Вот почему эта дура наглоталась таблеток? Парню отомстить? Вас наказать? Да чёрта лысого! Она себя считала ничтожеством и каждую минуту чувствовала свою никчёмность и бесталанность! Но знаешь, что самое смешное? Всё это осталось с ней и после смерти! Потому что её личность никуда от неё не делась! Только к этим мукам она добавила теперь ещё и адские! Дура! — зло выпалила Ольга и с силой ударила кулаком по рулю. Потом с вызовом посмотрела на Дионисия: – Да, дура! И не смей спорить! Отказываться добровольно от дара жизни, отказываться от стольких возможностей — это чушь несусветная! Уж я-то знаю, о чём говорю! И вообще, самоубийца — это такой же убийца, он точно так же лишает человека жизни. И презираю я их абсолютно одинаково. Один ваш милиционер хорошо сформулировал моё отношение. Он сказал, что при самоубийстве точно так же убивают человека, но ещё и убегают от наказания. Так вот, Денис, я делаю всё, чтобы наказание всё-таки нашло своего героя!

И снова тишина повисла в машине. Сатана не сводил глаз с дороги, а Дионисий грустно смотрел на обочину. Поля, что колыхались пшеницей, как море волнами, сменились редким березняком. Его зелёная шелестящая пена листвы уже сверкала золотыми вспышками осени, робко вступающей в свои права. Через несколько километров берёзовый лес уплотнился и плавно перешёл в густой сосновый бор. Уходящие к облакам прямые стволы с раскидистыми лапами погрузили трассу с одиноко мчащейся по ней машиной в сумрак. Редкий солнечный луч пробивался сквозь хвойный полог сосняка и рисовал на капоте замысловатый бегущий узор. Гул шин по асфальту прерывался в тех местах, где трещины и ямки делали федеральную трассу похожей на морщинистое лицо старика. Сатана хлопнул двумя руками по рулю так, что заскрипел пластик, и раздражённо пробурчал:

– Ненавижу нарушать правила! И одно из них гласит, что ни к какому грешнику не может быть снисхождения. Но есть и другое правило: Моё слово незыблемо. И да будет так! Я обещал помочь, и я облегчу участь этой душе, как бы ни были тяжелы её грехи!

– Коля, я не хочу принуждать тебя нашей дружбой. Но и не могу не использовать хотя бы малейший шанс помочь Нине. Я загнал нас обоих в тупик, и если бы не Нина…

– Да плевать мне на эту дуру! – перебила Дениса Ольга. – Убила она себя и убила, чем больше самоубийц, тем меньше самоубийц! Но вот какого чёрта я тебе-то мозг выношу? Нет, Дэн, с работы надо иногда уходить, чтобы не жить ей, подменяя и без того однообразные будни! Говори, как зовут племяшку, когда и где умерла, как выглядела! Попробую её найти и что-нибудь придумать! Садись, святой Денис, за руль! А я пойду искать и причинять добро, не спрашивая на то согласия!

Денис пересел в водительское кресло и подстроил под себя зеркала. Затем подмигнул Ольге и зажал левой ногой тормоз, а правой взвинтил обороты почти до максимума. По кузову пошла вибрация, и тогда батюшка резко стартанул с обочины, буксуя и поднимая кучи пыли. Рёв мотора отозвался в измученном постоянными болями теле, будто блюз в пустом кафе, и подарил давно забытые восторг и чувство свободы. Стрелка спидометра замерла ровно на сотне, а из колонок вновь зазвучал Синатра. Священник довольно улыбнулся и, не отрывая глаз от дороги, начал не спеша рассуждать: