Шаман

В начале марта, когда морозы еще не отступили и прерия по-прежнему лежала скованная твердым, словно кремень, льдом, в приемной Роба Джея каждое утро толпились пациенты, а когда время приема больных заканчивалось, он старался как можно чаще выезжать с визитами, потому что через несколько недель грязь сделает поездки если не невозможными, то весьма затруднительными. Когда Шаман был не в школе, отец позволял сыну составлять ему компанию во время таких визитов: мальчик брал на себя заботу о лошади, что позволяло доктору сразу же по приезду заходить в дом, к пациенту.

Одним свинцово-серым днем, ближе к вечеру, посетив Фредди Волла, подхватившего плеврит, они ехали по дороге вдоль реки. Роб Джей раздумывал, что делать дальше: посетить ли Энн Фрейзер, проболевшую всю зиму, или отложить визит до завтра. Неожиданно из-за деревьев показались три всадника. Они были тепло одеты и укутаны в шарфы, как и двое Коулов, но от внимания Роба Джея не укрылся тот факт, что у каждого из незнакомцев было с собой оружие: револьвер за кушаком, перетягивавшим толстую шубу, и ружье в чехле, у передней части седла.

— Ты ведь доктор?

Роб Джей кивнул.

— А вы кто?

— Нашему другу нужен доктор. Очень нужен. Несчастный случай.

— Что произошло? Вы думаете, он себе что-то сломал?

— Нет. Ну, наверняка не скажешь. Может, и сломал. Получил пулю. Вот сюда, — сказал незнакомец, похлопав ладонью по левой руке в районе плеча.

— Сильное кровотечение, да?

— Нет.

— Хорошо, я приеду, но сначала отвезу домой мальчика.

— Нет, — повторил мужчина, и Роб Джей удивленно посмотрел на него. — Мы знаем, где вы живете, это на другой стороне города. До друга ехать далеко и в другом направлении.

— Как далеко ехать?

— Больше часа.

Роб Джей со вздохом согласился:

— Показывайте дорогу.

Дорогу показывал тот самый мужчина, который вел весь разговор. От Роба Джея не укрылось, что другие двое подождали, пока он последует за первым, и двинулись следом, тем самым окружив лошадь врача.

Сначала они ехали на северо-запад, в этом Роб Джей был уверен. Он понимал, что они несколько раз вернулись назад и время от времени сильно петляли — говорят, именно так ведет себя преследуемая охотником лиса. Хитрость сработала: уже скоро он был совершенно сбит с толку и не понимал, куда они едут. Приблизительно через полчаса они добрались до полосы покрытых лесом холмов, высившихся между рекой и прерией. Между холмами были топи; сейчас их сковал мороз, но когда придет оттепель, они превратятся в неприступные рвы, заполненные грязью.

Вожак остановился.

— Придется завязать вам глаза.

Роб Джей предпочел не спорить.

— Подождите секунду, — попросил он и повернулся лицом к Шаману. — Они завяжут тебе глаза, но ты ничего не бойся, — сказал он и почувствовал облегчение, когда Шаман кивнул. Платок, ослепивший Роба Джея, никак нельзя было назвать чистым, и он надеялся, что Шаману повезло больше: его выводила из себя одна мысль о том, что кожа его сына соприкасается с потом и засохшими соплями незнакомца.

Они пустили лошадь Роба Джея вперед. Ему показалось, что они очень долго едут между холмами, но, возможно, теперь, когда он ничего не видел, время для него тянулось медленнее. Через какое-то время он почувствовал, что лошадь начала подниматься по склону холма, а потом они натянули поводья и остановились. Когда у него сняли повязку с глаз, он увидел, что они стоят перед домом, скорее похожим на лачугу. Над ним возвышались могучие деревья. Дневной свет уже потускнел, и их глаза быстро приспособились к нему. Роб заметил, как часто моргает его сын.

— Все нормально, Шаман?

— Да, пап, все хорошо.

Но Роб слишком хорошо знал это его выражение лица. Всмотревшись в него, доктор понял, что Шаману хватило ума испугаться. Но когда они затопали ногами, чтобы восстановить кровообращение, а затем вошли в лачугу, Роб Джей несколько удивился, заметив, что в глазах Шамана светится не только страх, но и интерес, и рассердился на себя за то, что не нашел возможности отказаться брать сына с собой, уберечь его от опасности.

Внутри было тепло: в очаге тлели угли, — но дух стоял тяжелый. Мебель отсутствовала. На полу, подложив под голову седло, лежал толстяк, и в свете углей Шаман заметил, что тот лыс как полено, но зато на лице у него столько жестких темных волос, сколько у большинства мужчин красуется на макушке. Разбросанные по полу одеяла указывали на места, где спали остальные.

— Долго же вас не было, — буркнул толстяк. Он сделал глоток из черного кувшина, который держал в руках, и закашлялся.

— Да вроде как нигде не задерживались, — угрюмо ответил мужчина, ехавший на передней лошади. Когда он снял шарф, закрывавший его лицо, Шаман увидел, что у него есть небольшая белая борода и что выглядит он старше остальных. Старик положил руку на плечо Шамана и подтолкнул его. — Сидеть, — приказал он, словно разговаривая с собакой. Шаман присел на корточки рядом с огнем. Там он и собирался остаться, потому что с того места ему было хорошо видны губы как раненого, так и отца.

Старик достал пистолет из кобуры и направил его на Шамана.