Шаман

Поблагодарив охранников и попрощавшись с Багдасаряном, который тоже собирался отправиться домой и отдохнуть, Светлана побежала вверх по лестнице.

Сначала лестница была пустой. Но начиная с минус-первого уровня ей стали встречаться люди. Кто-то спускался вниз, кто-то обгонял ее, торопясь наверх. Лица людей были сумрачны и недовольны. Казалось бы, ну, подумаешь, проблема – лифт не работает. Можно ведь иногда и пешком по лестнице пройтись. Однако дело было не в лифте. Вернее, не только в лифте. Люди чувствовали себя выбитыми из привычной колеи. Это вызывало раздражение и способствовало росту напряженности. Пожалуй, Ашот Самвелович был прав, когда говорил о человеческом факторе. Здесь, на лестнице, он ощущался весьма явственно. Может, потому, что стоящие на ступенях люди были похожи на костяшки домино. Споткнется один – и все покатятся вниз.

При мысли о возможном падении Светлане сделалось не по себе. Она продолжала подниматься, опустив взгляд, как будто считала ступени, – ей было страшно видеть окружающие ее мрачные лица.

Между первым и вторым уровнями неожиданно заработал телефон. Светлана набрала номер школьной учительницы Вадима. Та ответила сразу же. Сказала, что у них все в порядке, Вадим сейчас вместе с остальными занимается пространственным моделированием. В младшей школе, насколько ей известно, тоже все хорошо. Во всяком случае, никаких тревожных сообщений оттуда не поступало. Выдав необходимую информацию, учительница тут же переключилась на то, что творилось в ЦИКе. Услыхав о том, что произошло в виварии, она расстроенно запричитала и принялась излагать собственную теорию случившегося. Говорила она очень много и быстро, так что у Светланы не было возможности даже слово вставить. Учительница, похоже, была сторонницей теории заговора. Она была уверена, что все аварии в Центре – дело рук саботажников. И у нее имелись доказательства…

Светлана даже обрадовалась, когда телефонная связь вновь оборвалась. Поскольку теперь она точно знала, что с Вадимом все в порядке, оставалось проверить, как дела у Ириши.

Чем выше поднималась Светлана, тем больше людей становилось на лестнице. И за все это время она увидела лишь одно беззаботно улыбающееся лицо. Мужчина лет тридцати пяти, с темными вьющимися волосами и небольшой, не слишком аккуратной бородкой, очерчивающей выступающий подбородок. На нем были джинсы, кроссовки и серая толстовка со странной эмблемой на груди – череп, из одной глазницы которого выползала змея, а из другой вылетала стилизованная молния. На кончике носа у него висели, каким-то чудом не падая, круглые очки в тонкой металлической оправе. И он улыбался. Улыбался чему-то своему. Так, как будто не придавал серьезного значения тому, что происходило вокруг. Просто не видел в этом смысла. Для него это была не катастрофа, а всего лишь мелкая неурядица, которую даже не стоило воспринимать всерьез. Но он был такой один.

Покинув лестницу на пятом уровне, Светлана из людского потока нырнула в водоворот. Если на лестнице движение осуществлялось только в двух направлениях – вверх и вниз, то в коридорах и фойе двигалось множество людских потоков, причем каждый в своем направлении. Окончательный хаос вносили те, кто даже не пытался влиться в какой-либо из потоков, а двигались своим, одним им понятным курсом, расталкивая и распихивая всех вокруг. При этом вид у них был такой, словно они никого не замечают, как будто им действительно приходится бороться с разбушевавшейся стихией. Такое столпотворение в стенах Центра Изучения Катастроф прежде даже невозможно было себе представить. Здесь все всегда было тщательно спланировано и подчинено четкому распорядку. И именно стремление следовать установленному распорядку в условиях, когда ситуация вышла из-под контроля и все вокруг стало совсем другим, как раз и порождало хаос. Не было того, кто в нужный момент смог бы внести требуемые коррективы.

Сжимая в кулаке телефон, который по-прежнему не желал работать, Светлана перемещалась из одного людского потока в другой, пока наконец не выбрала тот, который вынес ее к сектору, в котором находились детские учреждения. Здесь все-таки поддерживался некий порядок усилиями охранников, проверявших документы у тех, кто пытался пройти через сектор. Не имевших на то оснований тут же заворачивали, и они снова вливались в один из людских потоков, несущих их неведомо куда.

Поскольку Светлана числилась опекуном Вадима и Ирины, у нее имелось разрешение на вход в детский сектор. Обычно его никто не требовал предъявлять, но сегодня охранник в бронежилете и с автоматом за спиной долго проверял все ее данные, вставив универсальную карточку в переносное считывающее устройство, а потом еще придирчиво сличал лицо Светланы с фотографией.

– Вы из вивария? – спросил он, протягивая ей карточку. – Говорят, у вас там звери разбежались.

– Не все, – заверила его Светлана.

– Вам-то откуда знать? – усмехнулся охранник с чувством собственного превосходства. – Вы ведь сейчас здесь, а не в виварии.