Шаман

Слабая, уставшая, больная, злая, несчастная, одинокая, недолюбленная настолько, что хотелось обнять и не отпускать. «Где ты была столько лет? Что ты делала, чем дышала, как тратила свою жизнь вдали от меня? И я тоже хорош. Где я был? Как я мог допустить, чтобы тебе стало так больно? Что ты пришла ко мне израненная?»

Била она сильно. Голова гудела, пока пытался войти в транс. Казалось, что все духи сговорились и разом набросились, чтобы что-то объяснить и показать. Он увидел. Не только связь и сгусток возле сердца, но и острую боль в животе. Последнюю удалось снять, но долг врача требовал посмотреть, что случилось. Изга чувствовал себя вторым женским персонажем за пять минут. Скарлетт О’Хара с её: «Я подумаю об этом завтра». Он обдумает всё. Обязательно. А сейчас нужно позаботиться об Ирине.

До саквояжа с медикаментами шел на деревянных ногах. Бубен долго прижимал к бедру и не знал, куда положить. Вспомнилась шутка о том, что когда страдают близкие, часть мозга, отвечающая за медицину, отключается напрочь. Для шаманов подобное тоже справедливо. Себя не видишь совсем, а связанных с тобой друзей, знакомых, родственников, как через кривое зеркало. Пытаешься отстраниться и работать – забываешь, что рядом живые люди. Вспоминаешь, кто именно нуждается в помощи, и не можешь работать. Глупости делаешь, из рук всё валится. Внутри один стылый ужас, что ошибешься и навредишь. Как новичок, впервые взявшийся за бубен. Идиотом себя чувствуешь, язык заплетается. Какой там транс? Просто бы по лесу пройтись и не провалиться сквозь землю от стыда и неловкости.

Где перевязочный материал? Сутки прошли, повязку пора менять. И катетер снять, не нужен он больше. Изга вернулся с саквояжем в гостиную и замер на пороге. Ирина уснула. Обняла мягкий диванный подлокотник и ровно дышала, чуть приоткрыв рот. На бледные щеки вернулся румянец, морщинки на лбу и переносице разгладились. Проклятая метка смерти едва мерцала, но никуда не делась. Вселенная не собиралась отдавать шаману его счастье легко и просто. Поманила издалека, но по-прежнему крепко держала жизнь Ирины в зубах. «Хочешь? Попробуй отбери».

А нужен ли он ей? В столице совсем другая жизнь. Не слишком замечательная, но она гораздо привычнее глухомани, где обитал шаман. Что скажет Ирина, узнав, какая связанная душа ей досталась? Половину он уже слышал. «Шарлатан, наркоман, псих». Она больная собиралась сбежать, здоровая точно не останется. Фыркнет, закатит глаза, развернётся и уйдёт. Не ремнями же её к дивану прикручивать. А чем удержать? Чувствами? Они, если появятся, то очень не скоро. Старыми легендами? Ирина посмеется над ними. Супом с говяжьими рёбрами, льняными сорочками, бревенчатой избой?

Да что ж одни женские мысли в голову лезли? Не слышал ни разу о таком побочном эффекте после камлания. Не мог же он настолько глубоко нырнуть в Ирину? Или смог? «Зацепил» в трансе и нечаянно «выпил»? Она поэтому спать легла? Да нет, что-то не то.

Изга сел на диван и поставил саквояж под ноги. Будить не хотелось. Она так умиротворенно улыбалась, что язык не поворачивался позвать по имени. Пусть отдохнет немного. Эффект от шаманского лечения примерно такой же, как после укола сильнодействующего препарата. Жаль, что грубое тело гораздо податливее тонкой души. Сгусток он убрал, бросаться на него с кулаками Ирина больше не должна, но проснется прежней. Со всем недоверием, скепсисом и нежеланием слушать.

Нет, он не станет рассказывать ей про связь. Он после всего, что узнал, будет тщательно выбирать слова. И думать. Очень много думать. А начнет прямо сейчас.

Глава 6. Чёрный шаман

Проспать до утра не удалось, я отдохнула и открыла глаза. Диван вспомнила не сразу, гостиную тоже. Пока привыкала к темноте, всё казалось чёрным и бесформенным. Солнце отдыхало на другой стороне планеты, а Луна, видимо, уменьшилась до состояния огрызка и стыдливо пряталась за облаками. Хотелось играться словами: «Не видно ни зги. Изги тоже нигде нет». Он укрыл меня одеялом и ушел. Я попыталась встать, и тут что-то зашуршало в углу.

Мыши?! Мамочки, я не выносила мышей! Кто ещё мог шастать по дому? Вот и живи на природе. Чёрт, мыши! Серые, мерзкие, гадят везде, в комнате воняет.

– Фу, господи!

– Ирина? Что такое?

Невысокий холм одеяла зашевелился, и я увидела шамана. На коврике спал, под диван забился. Рядом со мной место было, а он выбрал «половую жизнь». Постеснялся? Тогда почему в спальню не ушел? Мне, конечно, приятно, что он берёг мой сон, но было неловко.

– Ничего, – выдохнула я. – Испугалась.

Он встал, зажёг свет в комнате. Сразу весь. И я надолго зажмурилась. Дурная врачебная привычка. В больницах так делали. Я лежала в детстве на обследовании ещё когда платной альтернативы не было. Медсестра заходила в палату на десять человек и врубала лампы. Орала: «На анализы!» Ни один звонок будильника после я ненавидела так сильно, как её противный квакающий голос.

– Как себя чувствуешь? – сонно пробормотал Изга. – Живот болит? Покажи.