Шаман из космоса

Мира казалась ему прародительницей невесомой красоты; никогда прежде Никита не видел таких безупречных лиц – разве что в музеях. Даже зигзагообразный шрам на левой щеке не портил её лицо, а делал уникальным и незабываемым. Никита мог закрыть глаза и воссоздать эти тонкие аристократические черты, точно выучил их наизусть, как стихотворение. Но открывал и понимал, насколько несовершенной бывает человеческая память, с удивительным мастерством искажающая всё идеальное. Мира улыбалась – и даже продрогший уставший странник смог бы согреться, а собственный закат показался бы ему далёким и неправдоподобным. Она улыбалась – и в ненастную погоду появлялись первые лучи солнца, чтобы осветить лицо какого-нибудь измученного страдальца.

Мира не шла – летела, и Никита едва поспевал за ней, удивляясь неутомимой энергии, которой недоставало ему самому. В эту минуту он подумал, что готов остаться здесь навсегда: рухнуть в объятия вереска, держать за руку смеющуюся девушку и слушать шотландские мелодии.

– Атмосферно, правда? – поинтересовалась она, когда музыка затихла.

Никита кивнул.

– Теперь мне ещё больше кажется, что я в Шотландии.

– И всё-таки ты ошибаешься. Может, это одна из копий той самой страны, о которой ты мечтаешь?

– Одна из копий? – переспросил бариста. Он чувствовал, что всё больше путается, не в силах понять, где проходит грань между сном и реальностью.

– Знаешь, если снимать жизнь на камеру, это вроде бы будет та же самая жизнь и в то же время что-то совсем другое, – попыталась объяснить девушка.

Они подошли к хижине, и Мира остановилась, чтобы спрятать видеокамеру в чехол. Зигзаг на щеке блеснул в лучах засыпающего солнца. Никита не удержался от вопроса, хотя и знал, что может показаться невежливым. Впрочем, девушка наверняка была выше предрассудков и прочих глупостей.

– Откуда у тебя этот шрам?

Молчание длилось почти полминуты, и всё это время Мира не поворачивала лица. Наконец она улыбнулась, с подчёркнутым равнодушием махнула рукой и ответила совершенно бесцветным тоном:

– Да так… Пострадала в честном поединке с одним вороном.

Никита в очередной раз ничего не понял, но уточнять не решился, к тому же дверь в хижину с неожиданным скрипом отворилась.

На пороге стояла красивая женщина в светло-зелёном плаще с оборванными пуговицами. Её волосы были заплетены в косу, но она совершенно не держалась: седые пряди растрепались и падали на глаза. Женщина убрала их за уши, растерянно взглянула на гостей и улыбнулась. Правда, её улыбка вышла немного неуклюжей, как у провинившегося ребёнка. Незнакомка вообще напоминала сбежавшего из дома подростка и, если бы не седые волосы, Никита принял бы её за старшую сестру Миры.

– Привет, Дарина. А это он, – девушка слегка толкнула в бок опешившего кофевара. – Дождалась-таки, прямо как Ассоль, – Мира подмигнула женщине, а Никита невольно отпрянул, не пожав протянутую руку.

– Кажется, он немного испуган, – справедливо заметила женщина. – Его срочно нужно покормить.

В подтверждение этих слов живот гостя издал ворчливое урчание.

Дарина ни разу не появилась на кухне, пока они ели горячие лепёшки и пили тёплое молоко. Никита только сейчас понял, как сильно проголодался за время странного путешествия. Юноша пожалел только о том, что божественный нектар нельзя забрать с собой в кофейню. Да это же настоящая находка для бариста! Впрочем, теперь уже неизвестно, сможет ли он вообще когда-нибудь вернуться.

– Дарина – это твоя мама или сестра? – спросил юноша, не сумев подавить приятный зевок после простого, но сытного обеда.

– Никто, – с набитым ртом ответила Мира. – Вижу, что ты совсем ничего не понимаешь. Забей, Кит. Здесь всё не совсем настоящее. Не знаю, как правильно объяснить. Тут всё устроено не так, как в вашем мире.

«Значит, я точно в параллельной вселенной», – подумал Никита, но вслух ничего не сказал.

– Если ты наелся, тогда пойдём.

Комната Миры была маленькой и немного тесной, но вполне уютной. Юноша подумал, что всё здесь выглядит немного аскетично: старая кровать на пружинах и деревянный письменный стол. Минимум мебели и вещей. Девушка положила камеру в ящик и рухнула на табурет, который угрожающе хрустнул, но хозяйка не обратила на эту угрозу никакого внимания.

– Знаешь, у меня была точно такая же камера, – Никита сел на краешек кровати. – Мне её дед подарил. Он был оператором или кем-то в этом роде. Просто я сам его ни разу не видел, – юноша почувствовал, что пытается оправдаться. Только в чём он был виноват?

Мира кивнула и приняла такой скучающий вид, точно не в первый раз слышала эту историю.

– Жаль только, что в прошедшем времени.

– Ага. Я её продал и завязал со всем этим. Понял, что никогда не смогу стать хорошим сценаристом. А ты? Зачем тебе видеокамера?

– Так же, как и тебе – снимать всё самое интересное, а потом просматривать записи и придумывать сюжеты.

Над столом Миры висела магнитная доска, и Никита заметил, что разноцветные стикеры на ней были расположены в строгом порядке по диагонали.