Шаман из космоса

Никита обрёл желанную свободу: какое счастье, что вспышка Миркиной камеры уничтожила его тюрьму. Бариста выронил кружку с ледяным кофе, но не обратил на это никакого внимания, и обнял плечи, пытаясь немного согреться. Но то, что он увидел, заставило забыть о самом себе. Макс и Игнат лежали на полу без сознания, Линду утаскивали из комнаты вороны, а Мира не подавала никаких признаков жизни. Юноша бросился к подруге и увидел кровавый след под её головой. Кто-то держал его за ногу, кто-то вцепился в шею, кто-то схватил запястья, но он не чувствовал боли и не пытался спастись. Прямо сейчас Мира умирает, а быть может, уже умерла, и Никита ничего не сделал, чтобы это предотвратить.

Ворон опустил клюв в его карман, точно пытался что-то найти, и это было намного важнее всего остального. Никита не шелохнулся, он продолжал обнимать холодные плечи подруги и думал о том, что должен умереть прямо сейчас, потому что не сможет жить с таким грузом вины. Если бы юноша только мог повернуть время вспять, то сделал бы всё возможное, чтобы защитить смелую девушку. А ведь она рисковала собственной жизнью ради него. Разве он этого заслуживал?

Внезапно Никита понял, что никто больше не тянул его за ноги, не обжигал запястья ядовитыми прикосновениями и не грозился перегрызть шею. Всё затихло, и юноша обернулся. Освобождённая Линда лежала на полу, обняв окровавленные колени, и во все глаза смотрела на хищника, который расправлялся с пряничным человечком. Его окружили другие вороны, принявшись кричать и толкаться крыльями. Никита не верил, что эти птицы, в эту минуту похожие на поссорившихся детей, на самом деле были кровожадными убийцами. Не отдавая себе отчёта в том, что делает, юноша подошёл к распахнутому окну, открыл кожаный рюкзачок незнакомки, который продолжал всюду носить с собой, достал оттуда пару пряничных человечков и поднял высоко над головой. Вороны послушно слетелись к новоиспечённому дрессировщику, не отводя взгляда от желанной добычи.

– Я отдам это вам, – проговорил Никита, стараясь скрыть невольную дрожь в голосе.

– Чтобы получить их, придётся немного постараться, – бариста размахнулся и выбросил человечков в окно. Птицы-падальшики, как марионетки, управляемые искусным кукольником, ринулись вон из хижины, в которой всё перевернули вверх дном – так сбегают с тонущего корабля лицемерные крысы. Никита опустил руку и тяжело вздохнул: смертельная усталость навалилась на плечи. Ещё несколько минут назад юноша был уверен, что погибнет в этом чудовищном поединке. Он услышал аплодисменты и вымученно улыбнулся. Это был Макс, который совсем недавно пришёл в себя, но всё ещё ощущал слабость и не мог подняться на ноги. Линда продолжала неотрывно смотреть в одну точку, быть может не вполне осознавая, что всё закончилось и больше не нужно бояться. Игнат сидел на корточках, прислонившись спиной к стене, и ничего не говорил. У него была разбита губа, и он прикладывал к ней носовой платок.

– Слушай, Кит, ты прости меня. Я тебя заморозил, потому что хотел защитить. Я же не знал, что ты сам можешь спасти всех нас, – глядя в пол, сказал Макс.

– Да ничего. Я и сам этого не знал, – отмахнулся Никита. Голова гудела и кружилась; юноша пошатнулся, но удержался за край стола.

– Никогда бы не подумала, что им так нравятся пряничные человечки, – заметила Линда, которая постепенно возвращалась к действительности. Она прижимала руки к вискам и с полминуты смотрела на пальцы ног. И вот наконец очнулась, тяжело вздохнула и, обхватив колени, прислонилась к стене.

– Думаю, дело тут не в пряничных человечках, а в самом Никите, – Игнат вытер носовым платком выступивший на лбу пот. – Только Кит мог остановить воронов, потому что сегодня они пришли из-за него.

Никита не ответил, но предположение программиста показалось ему жутким, и по телу пробежали юркие мурашки. Он несколько раз вытер холодные ладони кончиком рубашки, точно пытаясь очистить их от невидимой грязи.

– Послушайте… Мира… Что с ней? – встрепенулась вдруг Линда. Её голос охрип, и она попыталась откашляться, но всё равно не смогла больше выговорить ни слова.

Макс подполз к девушке, которая до сих пор неподвижно лежала на полу, и наклонился, чтобы услышать биение её сердца.

– Я не понимаю… – его лицо стало пепельным. Макс шумно сглотнул, закусил губу до крови, наклонился ещё раз и выпрямился, стиснув плечи.

– Она жива? – сдавленным шёпотом спросил Никита.

– Я… я… ни… ничего не с-с-с… слышу… – сбиваясь, ответил Макс и отвернулся.

Никита бросился к Мире, обхватил её запястья, пытаясь нащупать пульс, но всё оказалось тщетным: девушка была мертва. Значит, никакой он не освободитель и ему следовало бы самому стать добычей воронов вместо невинных, никому не сделавших зла пряничных человечков.

– Как же так… – юноша понял, что больше не может сдерживаться и выглядеть сильным. Слёзы полились по щекам, скатываясь прямо на ресницы уснувшей воительницы. Горячие серебряные капельки находили временное пристанище на её холодной коже.