Шаман наших дней

- Ну вот, сейчас спасители спасут нас от излишков зерна, и зиму мы встретим впроголодь! Вот она, забота Белой армии о своём народе! - по пути домой ворчал Дима, косясь на отца. Но тот тоже не остался в долгу, напомнив сыну, сколько зерна забрали большевики пару недель назад. Собственно, после того случая основной запас зерна и был спрятан в хлеву под пол, а в амбаре оставалась его малая доля для ежедневного пользования и для отвода глаз.

К Ребровым явились примерно через час, молодой офицерик с испуганным дребезжащим голосом и три рядовых. Один давешний, с перебинтованной головой, и два его более здоровых собрата. Старший из них бородой и осанкой походил на покойного помещика в лучше его годы, а другой, с маленькими желтыми глазками, на местного коновала Гришку. Увидев в амбаре всего несколько мешков, офицерик ненадолго задумался, потом, будто бы приняв непростое решение, скомандовал грузить всё и зашагал на улицу.

- Ваше благородие! А не пошел бы ты к чёрту с такими аппетитами! Тут даже атаманские подчистую не выгребают! - возмутился Дима и рявкнул на «помещика» ухватившего крайний мешок.

- А ну пошёл к чёрту из амбара!

- Саботаж! - гневно взвизгнул офицерик и решительно спрятался за перевязанного солдата, который тут же ощетинился штыком в сторону Реброва-младшего.

- Димка, не шуми! Пусть берут всё и уходят! - начал было успокаивать сына Иван Дмитриевич, но офицерик вовсе не собирался мириться и тут же потребовал арестовать смутьяна. «Помещик», поскольку всё ещё стоял близко от Димы, тут же получил от него удар в левое ухо и тихо сполз по стене. Его приятель, похожий на коновала, успел вскинуть ружьё, но получил удар в грудь от Реброва-старшего и отлетел на мешки с овсом, подняв в воздух немало пыли.

Не теряя времени Дима бросился к третьему солдату, но увидев, что перед ним утренний перебинтованный боец, остановился и опустил руки. Этим тотчас же воспользовался солдат и наотмашь ударил парня в лицо прикладом.

В себя Дима пришел от ведра воды, выплеснутого в лицо. Он стоял без рубахи, привязанный к столбу, и судя по боли во всем теле, солдаты оторвались на нём от души. Скосив глаза, Дима увидел у соседнего столба отца, который был избит ничуть не меньше.

- За попытку сорвать победоносное наступление армии, - грохотал голос капитана, - я назначаю каждому из них по сто ударов плетью. Васька!

Из толпы выскочил молодой казак и, скинув с себя бешмет, со свистом рассёк воздух над головой нагайкой. Другие казаки одобрительно загудели и засвистели. От первого удара Дима вздрогнул и сжал сильнее зубы, но уже после пятого не смог сдержать стон, потому что с каждым из ударов плеть рвала кожу на спине тонкими кожаными шнурками, будто когтями. А казак, словно входя во вкус или размявшись, стал бить ещё сильнее, с каждым ударом оттягивая кожу назад и срывая её со спины.

- Вот же гнида! - с чувством произнес высокий худой поручик, глядя на экзекуцию со своего чёрного как ночь коня.

- Ещё какая! - смачно плюнув в пыль согласился капитан, - на продовольственный конвой напал, когда они зерно у него брали.

- Да я не про него, я про тебя говорю! - устало покачал головой поручик, - ты с рук этих вот самых крестьян жрёшь всю свою бестолковую жизнь и их же ещё сечешь! Ты наглая зажравшаяся гнида!

Услышав такую отповедь в свой адрес, да ещё от младшего по чину, капитан выпучил глаза и потряс головой, будто прогоняя наваждение, а казак Васька, заслушавшись, промахнулся и вместо крестьянской от души протянул плетью свою собственную спину. Солдаты и казаки из первых рядов ошеломленно уставились на наглеца, а тот, словно наслаждаясь произведенным эффектом, внимательно рассматривал толпу вокруг себя с лёгкой ироничной улыбкой.

- Ты кто такой? - к капитану наконец-то вернулся дар речи, и он, подбежав к собеседнику, ткнул ему прямо в грудь пистолет. - Ты не из моего отряда! А ну говори, сволочь, кто таков!

- Убери пистолет, пока я не засунул его тебе в глотку! Я боевой офицер, вот кто я, а ты гнида тыловая! - в словах всадника было столько уверенности в себе, что капитан невольно отступил от него на шаг и опустил пистолет. - И это не твой отряд, тебе его велели довести до линии фронта. И всё. И обратно в штаб, за наградой. Так что не корчи из себя того, кем не являешься. А ты, Васька, хорош скулить как худая баба! Подумаешь, разок себя приласкал, других не жалеешь, и себя жалеть не смей! Отвязывайте мужиков от столбов, и быстро! С крестьянами воевать удумали, идиоты!

Васька часто закивал и бросился ножом разрезать верёвки, стягивающие запястья пленников. А поручик манерно поклонился капитану и, тронув поводья коня, в полной тишине поехал через деревню в сторону проезжего тракта.